Но вообще я и правда за него порадовался. А за себя ещё больше. И сразу решил, раз такое дело, то и уходить вроде как не обязательно. Ну и пошёл обратно на диван. Сел, и он – тут же. Я говорю:

– Извини за резкость. У меня просто характер такой: чуть что – сразу взрываюсь.

А Бабочкин вдруг:

– Ха-ха-ха! – Чуть ли не покатился со смеху. Даже не знаю, что бы это значило. Но в тот момент мне было и не важно. Я просто радовался, что мы опять помирились! ||

▶ Сказал бы кто заранее, чему радоваться! Но вообще я его не виню. В конце концов, он ведь не знал ничего. И я не знал. Хотя, по идее, должен был! Об этом же все знают!

А я как увидел её тогда, сразу подумал: «Хорошо бы Гере обо всём рассказать. Спросить: как быть? Что делать?» Бабочкин – он же плохого не посоветует.

Не представляю, что было бы, если бы я ему всё это на голову вывалил. А если бы приврать надумал…

Но Бабочкин меня опередил. Сказал:

– О, пришла наконец. Сейчас я вас познакомлю.

Я сначала и не понял, что к чему. У меня, наверное, был шок.

А она подошла и без всяких предисловий:

– Ты почему не позвонил? Я сижу и жду как дура. А ты, оказывается, уже здесь.

Это, конечно, было не мне адресовано. На меня она даже не посмотрела!

Но и хорошо! У меня в тот момент язык, кажется, к нёбу присох. Я даже не слышал, как Гера выкрутился. Может, и никак, потому что она прямо закипела вся:

– Бабочкин, у тебя совесть есть?

А я подумал: «Интересно, это у неё от злости глаза сверкают или от косметики?» Сейчас же модно так, чтобы блёстки везде. Я знаю, меня Кристинка просветила.

В общем, я таращился на неё как сумасшедший. Вроде даже рот открыл, чтобы думалось легче. Но мне это вообще никак не помогло.

Зато помогло Бабочкину. Ловко же он мной прикрылся! Главное, таким тоном – вкрадчивым:

– Да не кричи ты так. Вон смотри, человека напугала!

Тут уж она наконец на меня посмотрела. Ну правильно, а какой у неё был выход? Сказать: «Какого человека? Здесь, кроме тебя, никого нет»?

Но она просто сказала:

– Извини, я не специально. Тут музыка громкая.

И таким взглядом меня одарила. Не передать просто… А я всё гадал, какого же цвета у неё глаза. Думал, карие. Но нет, конечно, нет. Я дурак! Они же у неё один в один как вишни. Не по цвету, по виду! А по цвету – тёмно-синие.

Помню, что я кивнул. И она тоже. А Гера вдруг схватил её за руку и сказал:

– Подожди, Звездочёт. Мы сейчас. Разберёмся только! – И утащил куда-то. Она и слова сказать не успела! ||

▶ По большому счёту, там и соображать было нечего. Надо было просто сразу догадаться! Всё же просто: Алинка-Малинка.

Но вообще вот это «Алинка» – не знаю… Как-то слишком просто для неё. С такими глазами и косой там должна быть как минимум Василиса. Ну в крайнем случае Алёнушка.

Может, она просто не знает… сейчас же имя сменить вообще не проблема. А может, и знает, просто не хочет – привыкла уже. Тогда ладно, пусть. В конце концов, Алина – это же не Глафира какая-нибудь. По большому счёту нормальное имя. Малинка – так вообще хорошо. Гера, молоде́ц, придумал.

Нет, вообще всё так, как должно быть. Чему удивляться? Самая красивая девочка. Самый популярный мальчик. Прямо как в старом добром кино. А я, стало быть, тот замученный ботаник, который вечно на вторых ролях и всегда, вот просто всегда всё портит.

Конечно, мне надо было уйти. Просто исчезнуть раз и навсегда, чтобы не позориться. Да я как раз и хотел! Но не мог даже сдвинуться с места. Сидел как истукан, будто меня пришили к этой диванной обивке. И всё гадал, в кого я такой невезучий.

Потом ко мне с какой-то радости подсела Лерка Савицкая. Я ещё подумал так, с иронией: «Только тебя мне здесь и не хватало!»

Нет, я против Лерки ничего не имею. Она нормальная, симпатичная даже, если не вслушиваться. Но Савицкая, видимо назло природе, ох как любит поговорить. Заявила мне:

– Ой, Гриша! Привет! Не знала, что и ты здесь.

А я подумал: «С чего бы тебе знать, если вы с Малинкой – лучшие подруги. Вы о существовании таких, как я, в принципе не догадываетесь».

Но вообще меня немного удивило то, что она меня по имени назвала. Приятно, конечно, но разве мы знакомы?

В общем, я вытаращился на неё как сумасшедший. Вроде бы даже попытался что-то сказать. Какую-то очередную пугающую нелепость.

Но Лерку это не отпугнуло. Наоборот, она была прямо-таки расположена к беседе. Предложила:

– Хочешь пива? Или джин-тоник? Не стесняйся, я принесу!

Я открыл рот, чтобы сказать: «У меня тренировка», – и объяснить про сканворд, но вместо этого зачем-то выдал:

– Лучше пиво!

Но отказываться в любом случае было поздно – Лерка оказалась тем ещё метеором. Я даже моргнуть не успел, как она уже примчалась обратно с двумя бутылками. И спрашивает:

– Тебе тёмное или светлое?

Я сказал «любое», взял у неё бутылку и отхлебнул из горлышка. Пиво было тёплым и горьким. Но я опять приложился и выпил всё в три глотка, кажется. Лерка прямо– таки восхитилась моими способностями. Сказала:

– Ой, Гриша. А я думала, ты вообще не пьёшь.

А я ей дерзко:

– Пью. Я вообще форменный алкаш. Не веришь? – И вдруг икнул. Громко так, по-свински.

А Лерка вытаращилась на меня как на привидение. Пролепетала испуганно:

– Верю. Хочешь ещё?

Я сказал:

– Валяй!

И сам себе удивился – что это вообще за слово?

Не знаю. Но пока Лерка бегала за добавкой, я сидел и болтал ногами, как какой-то дошкольник. Мне вдруг стало странно весело!

Гера с Малинкой исчезли. Наверное, ссорились где-нибудь на кухне, как настоящая пара! Да я их, если честно, уже и не ждал. Сидел и сидел, особо ни во что не вникая.

Потом вернулась Лерка. Объявила, что светлого пива больше нет, поэтому придётся пить тёмное. Я ответил, что мне всё равно, и сразу отпил половину. А то, что осталось, задвинул за диван. Там что светлое, что тёмное – одинаковая гадость.

А Лерка, главное, села и молчит. С задумчивым таким видом