Подведя итог, можно было заключить, что совпало не только имя и профессия, но и дата смерти художницы. Что касается книжной иллюстрации, она не оставляла сомнений: убитая в 1926 году женщина и художница Зося Владимировна Домбровская – одно и то же лицо.

Вернувшись в постель, Надежда решила, что даже если та старая история с убийством художницы никак не связана с недавним убийством охранника, было бы неплохо в нем разобраться. Недавняя мысль о том, что причина всех бед находится за пределами ее личных возможностей, привела к выводу: в череде страшных событий и правда есть общая ось, выдернув которую, можно все изменить. Смущало только одно – на эту ось было нанизано слишком много событий.

На этой мысли Надежда уснула, и ей приснилась гигантская карусель. Она вращалась с бешеной скоростью, и сидящих на ней людей было не разглядеть. Все, кого закрутил этот вихрь, слились в одну пеструю полосу.

Многие годы Надежда Раух формировала клиентуру, создавала авторитет своему ателье и оттачивала мастерство персонала. Значительная часть ее сил шла на формирование клиентских желаний и перенаправление их в нужное русло. Уговорить дебелую даму не заказывать открытый сарафан, который она не имела в юности из-за безденежья. Или же склонить заказчицу к пошиву свободного платья, ни слова не сказав о жировых складках и животе величиной с африканский тамтам.

Много раз Надежда видела, как умные, образованные женщины обманывали себя, пренебрегая здравым смыслом и принципами хорошего вкуса. В самом начале работы, когда задуманная вещь была еще на бумаге, заказчице хотелось всего. В одном платье совмещались драпировки на бедрах, открытая спина, высокий манжет, вышитый подол и бант на плече. В нужный момент на помощь приходила Надежда. Благодаря ее проницательности и умению нажать «аварийную кнопку» в процессе пошива удавалось избежать неудач. Но все же иногда они случались.

В одиннадцать часов, когда Надежда пришла на работу, ее срочно пригласили в примерочную.

– Что произошло? – поинтересовалась она.

Администраторша бегло сказала:

– Анжелике Васильевне жакет не понравился.

При появлении хозяйки закройщица Диана чуть отступила. Надежда улыбнулась клиентке:

– Здравствуйте, Анжелика!

Та продемонстрировала на себе жакет из пестрого шелка.

– Да… – протянула Надежда.

– Вы только посмотрите, на груди он просто разваливается.

– Когда мы рисовали эту модель, я сказала, что у вас красивая пышная грудь…

– Это я помню.

Между делом Надежда продолжала изучать посадку жакета:

– И я посоветовала поднять верхнюю пуговицу застежки до линии груди или чуть выше.

– Кажется, да.

– Тогда жакет сидел бы на фигуре словно влитой.

– Но я хотела только одну пуговицу на линии талии, – возразила заказчица.

– Поэтому он развалился. Ткань шелковая, скользкая, очень подвижная – иначе быть не могло.

– И что теперь делать?

– Перекраивать полочки или поднимать застежку за счет лацкана. – Надежда свела лацканы к центру жакета. – Возможно, получится. Но тогда придется перекроить воротник.

Анжелика Васильевна оглядела себя в зеркале:

– Ну, не знаю…

– Думайте. – Надежда направилась к двери. – Если решитесь, мы быстро все переделаем.

Она вышла в гостиную и устроилась в кресле. Закрыв глаза и запрокинув назад голову, вспомнила вчерашний поцелуй и Дениса. Мечтательная улыбка на лице появилась сама по себе.

Минут через пять из примерочной вышла закройщица:

– Будем переделывать. Клиентка согласна.

– У нее передняя посадка руки, – Надежда понизила голос: – Но вы этого не учли. Пойдите к Соколову, он расскажет, как рассчитать баланс и раскроить новый жакет. Хорошая посадка рукава во многом зависит от правильного положения плечевого шва на изделии.

– Значит, застежка здесь ни при чем? – спросила Диана.

– Застежка тоже при чем. Но рукав сидит из рук вон плохо. По счастью, ткань наша.

Диана унесла костюм в пошивочный цех. Клиентка вышла из примерочной. В гостиной появилась Ираида Самсоновна и проводила ее до выхода. Вернувшись, между прочим заметила:

– От нее нужно избавиться.

– Ты про закройщицу? – спросила Надежда.

– Слишком много ошибок.

– Ты хорошо знаешь, у кого их не бывает.

– У тех, кто вообще ничего не делает, – сказала Ираида Самсоновна.

– Давай подождем. У нее было несколько удачных вещей.

– Тебе видней, но до Соколова ей далеко.

– С каких пор ты стала его поклонницей?

В дверь позвонили. Не успев или не желая отвечать на вопрос, Ираида Самсоновна прошла в вестибюль и скоро вернулась в сопровождении Протопопова и Льва Астраханского.

Надежда удивилась:

– Здравствуйте. Странно, что вы вдвоем.

Протопопов пересек гостиную и бросил на стол свою папку. Оглянувшись, помахал Астраханскому:

– Ну что же ты, Лева? Давай проходи.

– Не понимаю… – снова заговорила Надежда.

– И не нужно ничего понимать, – Ираида Самсоновна решительно развернулась и встала посреди гостиной, чтобы все ее видели. – Это я их пригласила.

– Мама…

Ираида Самсоновна приказала администраторше выйти и, дождавшись, пока шаги затихнут в конце коридора, сказала:

– Я знаю, что украли из ателье той ночью, когда убили охранника.

Наступила долгая пауза, по завершении которой Протопопов спросил:

– Давно?

– Что? – спросила Ираида Самсоновна, утратив многозначительность, с которой сделала свое заявление. – Что значит давно?

– Когда об этом узнали? – расшифровал Протопопов. – Позавчера вы были уверены, что из ателье ничего не украли. Разумеется, если не считать жесткого диска.

– Об этом я узнала только вчера.

– Ну хорошо. В таком случае извольте сообщить, что украдено.

– Во-первых, скатерть из фламандского кружева. Во-вторых, серебряные ложки «Хильдесхаймская роза».

– Что? – в голосе Протопопова прозвучала ирония. – Вы действительно полагаете, что преступники вломились за этим?

– Конечно, я понимаю: из-за серебряных ложек нельзя убивать человека, но для настоящего знатока «Хильдесхаймская роза» – это сокровище. Конец девятнадцатого века, Германия. Штучная технология: ручная заливка расплавленного серебра в индивидуальную форму.

– Постойте, – прервал ее Протопопов. – Можете описать, как они выглядели, и обозначить примерную стоимость?