– Четвертого августа состоялся аукцион... газета старая, что ли? – заворчала Солька.

– Читай, не отвлекайся, – потребовала Альжбетка, обожающая сплетни и всякую светскую жизнь.

– Четвертого августа состоялся аукцион «Живая слеза», на аукционе были выставлены ювелирные украшения, оцениваемые экспертами на общую сумму в два миллиона долларов...

Егор присвистнул.

– ...ну, дальше тут перечисляются разные украшения... мммм... вот! «Самый дорогой лот – колье «Живая слеза», в честь которого и был назван аукцион, приобрела сестра известного бизнесмена Воронцова В.И. Селезнева Галина Ивановна, колье оценивается в восемьсот тысяч долларов, но его новая хозяйка заплатила за него на двести тысяч больше. Это работа мастеров семнадцатого века – поистине настоящее произведение искусства»... тут есть фотка, – Солька развернула газету и ткнула пальцем в небольшую фотографию.

Футляр был открыт, и на бархатной подушке лежало красивое колье с огромным камнем в середине и множеством маленьких вокруг. Я не очень понимаю в подобных вещах, но вроде красиво.

– Вот это да! Везет же! – воскликнула Альжбетка.

– А что – везет-то, – пожал плечами Славка, – и куда она пойдет с этим колье, его только в сейфе хранить.

– ...«на вопрос, как часто новая хозяйка колье будет его надевать, Галина Ивановна ответила, что расставаться с ним не собирается, так как давно мечтала о таком восхитительном украшении. Галина Ивановна нас заверила, что не намерена прятать подобную красоту и будет надевать колье при каждом удобном случае...»

– Ну и дура, – буркнул Степан, щуря глаза и откидываясь на спинку стула.

– И вовсе не дура, – заспорила Вероника, – я бы тоже носила, пусть все видят, какая я богатая!

– Мечтай, мечтай, – засмеялся Егор.

Я взяла газету у Сольки и стала ее изучать. За столом разгорелся спор, как лучше поступить с колье – носить или нет, прятать или выставлять напоказ.

На фотографии Галина Ивановна выглядела моложе и даже еще эффектнее, чем в жизни, представляю, как она готовилась к этому аукциону и как ей хотелось произвести впечатление на богатую публику.

Под фотографией было написано:

«Счастливая обладательница колье «Живая слеза» не собирается расставаться со своим приобретением ни на минуту».

– Да я бы никому не сказал, что у меня есть такая дорогая штука!.. – кричал Егор, махая в воздухе огурцом. – Я не идиот!

– Ты ничего не понимаешь, – перебивала его Альжбетка, – это же важно, чтобы все знали, какое роскошное колье у меня есть!

– У тебя его нет, – настырно поправляла Солька.

– Я же образно говорю.

Степан особо в споре не участвовал, он пил самогон и редко вставлял замечания. По всей видимости, ему стало жарко, и, сняв рубашку, он остался в одной майке – на руках, плечах и груди красовались различные татуировки.

– Где это ты так себя разрисовал? – наивно хлопая глазами, поинтересовалась я.

– В тюрьме, – коротко бросил Степан и как-то еще больше ссутулился.

Споры за столом сразу прекратились.

– Отсидел по молодости, – закуривая, уточнил Степан.

– А за что? – спросила я.

– Ты чего, – шикнула на меня Альжбетта, намекая, что я не очень-то тактична.

– Да так, разбойное нападение, ничего особенного.

Конечно, что же здесь особенного...

Я опять уткнулась в газету, а за столом возобновился прежний спор.

Время летело быстро, уходить не хотелось, но мне необходимо было вернуться в дом Воронцова. Распрощавшись со всеми и выпив на дорожку три рюмки самогона – иначе меня просто не отпускали, я вышла на свежий воздух.

Свет в нашем домике горел, и я решила проявить чудеса дочерней любви: почему бы не зайти и не проведать мамочку, может, ей интересно, как проходят мои рабочие будни. Я открыла дверь и схватилась за косяк: самогон делал свое дело медленно, но верно. Соображала я хорошо, но вот ноги как-то подкашивались и пружинили.

Мама с Осиковым сидели на кровати в обнимку и целовались. Бывает же такое, может, у меня уже белая горячка?

– Мама, я не советую тебе делать это до свадьбы, Арсений Захарович еще тот...

Они так подскочили, что моя мысль заблудилась и не нашла продолжения.

– Ты что здесь делаешь? – спросила мама, краснея.

– Я тут живу.

– Но ты должна быть на работе!

Ах, как им всем удобно, что я работаю, хорошо устроились!

– Извините, ошиблась дверью.

– Девочки, не ссорьтесь, – глазки Осикова забегали по стенам и потолку.

– Это совсем не то, что ты думаешь... – начала оправдываться мама, – хотя я не понимаю, почему я должна отчитываться перед тобой! Ты же не собираешься мешать моему счастью.

– Нет, – сказала я, с состраданием глядя на Арсения Захаровича.

Взяв с тумбочки яблоко, я направилась к двери. У меня на сегодня было запланировано еще одно дело, и, пожалуй, я сейчас потороплюсь его выполнить.

Одной ступеньки нет, перила на одном гвозде... Я здесь, я у цели.

Я так осмелела, что подошла к домику быстро и решительно, открыла дверь и утонула в темноте. Почему я не догадалась взять фонарик или хотя бы зажигалку?.. Вовремя вспомнив про мобильник, я попыталась им осветить себе путь.

Глаза постепенно привыкали, да и слабый свет от телефона играл немаловажную роль. Уже через несколько секунд я смогла различить очертания окружающей меня обстановки. Здесь была всего одна комната, довольно просторная и уютная: справа от меня были маленькая кирпичная печка, стол, крохотный шкафчик и вешалка, на которой висело рваное полотенце – эта часть комнаты олицетворяла собой кухню. Слева в углу стояли две узкие кровати, тумбочка, шкафчик побольше, на стене криво висели деревянные полки, на которых пылились книги и журналы, была еще какая-то рухлядь...

Я шагнула вперед и подняла с пола опрокинутый стул, сделала попытку его поставить, но он вновь завалился набок. Ощупав его, я пришла к выводу, что одна ножка сломана. Когда-то здесь жили люди, питались консервами, ловили рыбу, охотились и наверняка были счастливы этой простотой...

Бриллиантики... давайте я закрою глаза, а когда их открою, вы будете просто лежать вон на том столе, привинченном к стене, как обычно бывает в поездах...

Я закрыла глаза, давая шанс бриллиантам самостоятельно появиться на свет. Открыла глаза... хм, странно, их нет...

– Хамство, – сказала я и вздохнула.

Мне захотелось прилечь на кровать и уснуть, но я собрала себя в кучу, взяла за шкирку и кинула на поиски сокровищ. Хорошо сказать – ищи. А где их тут искать?!