Я давлюсь воздухом.

Мой отец…убил бы меня за такое.

Аид кривит губы в очень наглой ухмылке.

— Я так и понял, что тебя ни разу в жизни никто хорошенько не оттрахал, — хрипловато бросает он.

Щеки Тины становятся бордовыми. Мои тоже.

— Мужлан. — Ценит она, разворачиваясь и уходя.

Её платье шелестит на бедрах, как лёгкий ветерок. Обычно её походка плавная, но сейчас она движется, как таран. Распихивая людей и вызывая волнение в толпе.

Аид наблюдает исподлобья за каждым её движением и рычит:

— Блядь, я же сказал, не привлекая внимания.

— Ты хам. — Убежденно сообщаю ему, потирая виски.

— Пошли. — Буркает он, махнув головой куда-то в сторону.

Он держится чуть впереди, будто мы не вместе. Мы всё дальше уходим от холла, двигаясь по устланному ковром коридору. Потом вверх по лестнице, тоже устланной ковром. Эти лестницы ведут к ложам на верхних ярусах. Мы не встречаем ни одного человека, а когда минуем ещё два пролёта, Аид тормозит у резной двери.

Не выдерживаю и спрашиваю то, что крутилось в моей голове всю дорогу:

— Ты начальник его службы безопасности?

Почему я не замечала раньше? Кому ещё он смог бы доверить свою жизни?

— Меньше знаешь, Мира, крепче спишь. — Отвечает Аид, открывая дверь и запихивая меня внутрь, как какую-то жертвенную овцу.

Дверь за моей спиной захлопывается, а мои глаза привыкают к тусклому освещению комнаты. Это ложа. Тяжёлая синяя портьера отделяет её от всего остального мира. Горят только бра. Желтые и тёплые.

Замираю, делая быстрый вдох.

На шее бешено пульсирует жилка. Чувствую его запах. Ненавязчивый древесный аромат моего мужа. Затаив дыхание, поворачиваю голову вправо и подношу кулак к колотящемуся сердцу.

По телу берут мурашки. По плечам, груди. По ногам поднимается жар и собирается в животе.

Моё сердце сжимается.

Он здесь.

Марат стоит, опёршись о стену. Украденный у меня полутьмой. Руки сложены на груди, голова откинута. В костюме, как всегда, но без галстука. Тёмные волосы зачёсаны назад, открывая суровое бородатое лицо.

Это так…хищно…

Его энергия витает в воздухе. Касается меня, опутывает.

Я не боюсь. Это мой муж. Я знаю его…

«Ты ничего о нём не знаешь.». — Шелестит здравый смысл.

Знаю! Знаю, всё, что мне нужно! Убирайся к чертям собачьим, я не спрашивала твоего мнения!

Его глаза в тени. Но, я чувствую их повсюду на своём теле! Даже от этого мне тепло!

Я…счастлива сейчас. В эту минуту!

Улыбаюсь и выдыхаю:

— Пожалуйста, не наказывай меня. Мне, итак, досталось.

— Если боишься, зачем пришла? — Спокойно спрашивает мой муж.

Моя улыбка тает.

— Я не боюсь… — говорю тихо, глядя на носы своих туфель. — Ты столько раз делал мне больно, что я…я уже ничего не чувствую…

Конечно, это преувеличение.

Я очень даже чувствую.

Всё-всё.

Особенно его.

— Я и приятно тебе делал. Много раз. — Отзывается он из своего мрака.

Горький смешок вырывается из моего горла. Запрокидываю голову и закрываю глаза.

— Ты делаешь со мной всё, что вздумается. — Говорю сдавленно, опуская руки вдоль тела и сжимая их в кулаки. Злюсь, потому что готова, как дура, бежать за ним по первому зову! — И вообще…я тебя не звала! — Глядя на него мятежно, напоминаю я. — Ты сам пришёл!

— Ты меня не звала? — Очень мрачно смеётся Марат, а потом ударяет кулаком о стену так, что я слышу жалобный треск деревянной панели.

Подпрыгиваю на месте и пячусь назад, наступив каблуком на подол платья. Он срывается с места и идёт на меня.

Очень злой. И очень подавляющий! Его тёмные брови почти сошлись на переносице, губы плотно сжаты.

Я не боюсь…только не его…

Пищу, выставив вперёд руку. Моё сердце ударяется о рёбра. Колени подгибаются. Всего четыре шага…он оказывается рядом и хватает за меня плечи. Стискивает их своими ладонями. Встряхивает и орёт мне в лицо:

— Ты каждую ночь зовешь меня! Я блядь слышу этот зов! Каждую долбаную ночь! Как ты это делаешь, а?!

Восторг от этих слов отражается на моем лице. Его лицо становится ещё злее.

— Я буду звать тебя, сколько захочу! Понял?.. — кричу, сжимаясь под его горящим взглядом. — Я люблю тебя…то есть, НЕНАВИЖУ!

— Мира! — Стонет он, закрывая глаза и снова встряхивая меня. — Что мне делать с тобой?

— Ты сам прислал мне те книги! Сам! — Ору, хватаясь за отвороты его пиджака. — Зачем?!

— Потому что, блядь! — Рычит он, прижимая меня к стене.

Просто блеск!

— Ответ, достойный Марата Джафарова! — Выкрикиваю я, глядя на него воинственно.

— Замолкни. — Гаркает он, приближая свое лицо к моему. — Ни слова! Ни одного!

Замолкаю, гордо вскинув подбородок. Он тут же обхватывает его ладонь, кладя большой палец на мои губы. Смотрит в мои глаза прямо и жёстко, и так же жёстко сообщает:

— Твой гнилой отец предупреждал, что ты самый непослушный щенок в семье.

Закрываю глаза, поджимая нижнюю губу.

Это обидно…я всегда старалась быть послушной!

Всегда!

Всхлипываю, проклиная себя.

Теплые губы прижимаются к моей щеке. Борода щекочет кожу.

— Ты уже тогда звала меня, дурочка… — сокрушённо бормочет мой муж.

Вопреки приказу, шепчу, комкая пальцами его пиджак:

— Что…ты ему ответил?..

Марат делает глубокий вдох и говорит:

— Я ответил, что такой мне и нужен.

Я успеваю лишь пискнуть, и вот уже он целует меня, жадно лаская тело.

Плечи, бёдра, грудь.

До дрожи. До мурашек жадно.

Его пальцы находят гребень, удерживающий мои волосы и избавляются от него. Гребень со звоном падает на пол, а волосы рассыпаются по моим плечам.

Моё тело откликается мгновенно, как и мой разум. Это он. Каждое его прикосновение, как сладкий сон. Как безумие. Я знаю его руки. Его губы. Доверяю им. Только им.

Люблю его…

Дура…дурочка…

Провожу ладонями по складкам его рубашки, под которыми жар твёрдого сильного тела. Его запах. Обхватываю его тёплую шею, погружаю пальцы в его волосы. Его руки сжимают меня, обхватывая сразу всю.