На кафельном полу лежала полоса света из приоткрытой двери, притягивавшей Флер, словно магнит. Картина, которую она увидела, заставила ее окаменеть… Селестин, облаченная в соблазнительную ночную сорочку, молча, стояла перед Аленом, обвив руками его шею. На миг тот, кажется, удивился, словно не ожидал проявления такой нежности, но в следующее мгновение на его лице появилось выражение такого неземного счастья, что Флер сразу поняла — этот мужчина влюблен. Когда он положил руки на талию Селестин, Флер не стала больше медлить. Но прежде чем успела закрыть за собой дверь, она услышала страстный шепот Алена:

— О любовь моя, как же я мечтал тебя обнять!..

На следующее утро Флер покинула замок. Беглянка спустилась по главной лестнице, захватив с собой только старенький чемодан, в котором лежали платья, привезенные ею из Англии. При каждом скрипе ступенек она замирала, боясь быть обнаруженной.

Тяжелые парадные двери открылись неожиданно легко. Флер пустилась бежать, не позволяя себе остановиться, пока не достигла въездных ворот: тут она перевела дух — ее уже никто не мог увидеть из окна замка.

Флер не представляла, в какую сторону ей идти, она знала только, что ей надо в Ниццу, — из тамошнего аэропорта можно было купить билет в Англию, домой, — поэтому пошла наугад. Она прошагала, кажется, не одну милю по шоссе, однако не увидела ни одного указателя. Ноги у нее начали заплетаться, чемодан, казалось, весил целую тонну, ее подташнивало.

Она уже собиралась передохнуть, когда услышала вдали рокотание тяжелого мотора. Сначала Флер хотела спрятаться, но потом рассудила, что вряд ли кто-нибудь в замке встал в такую рань и обнаружил ее исчезновение, поэтому стала терпеливо ждать у обочины.

Наконец, показался трактор-фургончик, нагруженный коробками со свежесрезанными цветами; Флер ощутила бесконечное облегчение, когда на ее вопрос: «Аэропорт?» — молодой парень кивнул и ответил: «Да, мадемуазель».

Она чуть не расцеловала веселого водителя, когда тот помог ей забраться в кабину и подвинулся, давая место рядом. Кажется, он был рад ее обществу, и, хотя шум мотора делал разговор между ними почти невозможным, Флер поняла — тот везет цветы на цветочный рынок в Ницце, а когда вытащил из кармана сверток с хлебом и сыром и предложил спутнице, утро уже не казалось ей безнадежно мрачным.

Жуя кусок свежего, недавно из печи хлеба, намазанного тоненьким слоем масла, Флер рассматривала побережье и чувствовала, как покой наполняет ее душу. Скоро она окажется рядом с любящими родителями и друзьями, по которым так скучала. Потом вдруг подумала о старой графине — будет ли та скучать по ней?.. Флер не успела написать записку, она покинула замок под влиянием порыва, но теперь дала себе слово, что, как только приедет домой, напишет письмо графине и попытается как можно мягче объяснить свой поступок.

Вскоре трактор уже катил по улицам Ниццы, они были пустынны, а на цветочном рынке только двое продавцов устанавливали свои лотки. Флер выпрыгнула из кабины, поблагодарила своего спасителя и отправилась, следуя его указаниям, искать стоянку такси.

Приехав в аэропорт, Флер бегом бросилась в зал, который, несмотря на ранний час, был полон народу.

— Одно место на ближайший рейс в Англию, пожалуйста, — запинаясь, произнесла она, судорожно теребя сумочку.

Девушка за стойкой ободряюще улыбнулась, полагая, что пассажирка нервничает, так как трусит лететь самолетом.

— Вы будете в полном порядке, мадемуазель, нет причин беспокоиться! Когда услышите по радио объявление о вашем рейсе, идите к указанному выходу — там будет ждать стюардесса. У вас еще много времени, — прибавила она, увидев, как Флер, схватив билет, уже собралась бежать. — Самолет отправляется в рейс через два часа.

Два часа! Флер никак не ожидала такой задержки. Она представляла себе, что тут же сядет в самолет и улетит в Англию, прежде чем ее хватятся в замке. Но два часа! Алену вполне хватит времени, чтобы перевернуть половину провинции!

Пройдя по просторному залу ожидания, Флер выбрала укромное местечко за большой пальмой и села, повернувшись лицом к стеклянной стене, выходившей на летное поле. Она решила не думать о событиях, из-за которых пришлось покидать Францию. Флер провожала глазами взлетающие и садящиеся самолеты, однако в каждой группе пассажиров ей мерещился, как минимум, один высокий худой мужчина, чей облик напоминал Алена Тревиля. Это ее издерганные нервы заставляли всюду видеть именно его.

С десяток раз она поглядывала на часы, словно стараясь заставить стрелки бежать быстрее, пока, наконец, не услышала объявление о своем рейсе. Тогда торопливо прошла к выходу и уже заняла очередь среди пассажиров, когда вдруг чья-то рука тронула ее за плечо.

— Флер! Слава Богу, я нашел тебя!

Побледнев, она обернулась:

— Луи?..

— Флер! Подожди! Я должен поговорить с тобой!

— Не сейчас, Луи. Я опоздаю на самолет. Напишу тебе, как только приеду домой, обещаю!

Флер уже проходила контроль, когда Луи снова догнал ее. Тот был явно взволнован. Волосы всклокочены, под глазами темные круги, рубашка взмокла, будто ему пришлось бежать, не переводя дух…

— Флер, у нас несчастье — maman плохо. С ней случился удар. У нее уже был доктор, но она зовет только тебя…

— Графиня? О нет! — пораженная столь печальной новостью, воскликнула Флер.

Она больше не думала о самолете, который ждал ее.

Только в машине Луи смог рассказать, что же случилось. Он пытался говорить сдержанно, однако голос выдавал его смятение.

— Maman лежала на полу в твоей спальне — ее нашла горничная, когда принесла тебе утренний чай. Скорее всего, maman беспокоилась о тебе, поскольку ты не вышла проводить гостей вчера. Ален объяснил этот факт просто — ты рано легла спать из-за слабости после солнечного удара. Maman, кажется, ему поверила, но, встав сегодня пораньше, решила сама поинтересоваться, как ты себя чувствуешь. Ей стало плохо буквально на пороге твоей спальни, она не успела даже позвать на помощь. К счастью, горничная обнаружила ее довольно скоро — иначе последствия могли бы быть более серьезными. Конечно, удар — это всегда плохо, а в ее возрасте тем более…

— И как она теперь? — дрожащими губами прошептала Флер.

— Половина тела парализована, но доктор надеется, что при правильном уходе, движение может восстановиться. Речь смазанная, я ничего не мог разобрать, но Ален понял. Она звала тебя, и я мог успокоить maman только одним способом — пообещать ей, что привезу тебя. Слава Богу, догадался начать с аэропорта, иначе через десять минут ты бы уже улетела в Англию! — Он глянул на Флер и был потрясен, увидев, какая мука стоит в ее глазах. — Ради Бога! Не вини себя за то, что случилось с maman, ты ведь не могла знать, чем все обернется…

Она зарыдала. Луи остановил машину, прижал голову Флер к своей груди, пытаясь успокоить.