– Мама, отдайте им монеты! – крикнула она и тихо добавила: – Что мы, новых себе не накопаем, с армейским-то снаряжением?

При упоминании еще чего-то армейского блондин заозирался, а хлюпик отчетливо икнул. Наверное, они ждали, что к нашим майору с полковником присоединятся еще какие-нибудь генерал с маршалом, но вместо высоких военных чинов из дома выступила бабуля.

Она легко сошла бы за главнокомандующего. Выражение лица у нее было решительное и мрачное, как у Наполеона при Ватерлоо, но левая икра не дрожала.

У нее вообще ничего не дрожало – бабуля совершенно бестрепетно сунула блондину в руки литровую стеклянную банку с заскорузлыми, в густой прозелени рублями и гривнами, весьма недобрым тоном объявив:

– Да ради бога, нам не жалко, берите все!

Хлюпик снова протиснулся в первый ряд, вцепился в банку, чуть ли не ткнулся очками в стекло:

– Монеты!

Я подошла поближе, с удовольствием наблюдая гамму чувств на физиономии очкарика.

– Но… Позвольте… Это же… Как же так? Это вовсе не то, – плаксиво, как обиженный ребенок, пожаловался он блондину. – То есть да, технически это может быть кладом, очевидны следы коррозии, но монеты не старинные, а современные, и в таком состоянии они ценятся много ниже номинала…

– Нет, нет уж, забирайте! – Бабуля вскинула руки, отказываясь принимать обратно банку с некондиционными рублями.

– Не уходить же вам с пустыми руками, – ехидно поддакнула мамуля.

А папуля воскликнул:

– О! Кстати, да! – Он сбегал в кухню и вернулся со свертком. – Пирог с капустой и яйцом, еще теплый, по моему фирменному рецепту. Попробуйте, вам понравится!

Выпроводив озадаченных и смущенных гостей со двора, наше дружное семейство собралось в кружок – ситуацию определенно следовало обсудить.

– Давайте, девочки, вы прекратите сомнительные игры с поиском сокровищ, – сказал папуля. – Смотрите, как болезненно реагируют на это соответствующие органы.

– Не перевелись стукачи и сексоты на земле русской, – плюнула ядом бабуля. – Бдят! Сколько мы там ходили с металлоискателем, два часа? А уже и просигналил кто-то, и с обыском к нам пришли!

– Ну, обыска не было, – справедливости ради заметил Денис – специалист по проведению соответствующих мероприятий.

– И слава богу, – пробормотала я, непроизвольно поежившись.

Вот нашли бы эти проверяльщики мою пляжную сумку – не закончилась бы эта история так просто и хорошо…

– Я только не понял, почему парни спрашивали Казимира Кузнецова, если монеты искали исключительно наши дамы? – вслух задумался папуля.

– Может, потому, что я заказал в Интернете средства для бережной чистки и полировки монет? – предположил, войдя во двор, искомый Казимир Борисович. – Хотел, знаете ли, сделать нашим дамам сюрприз…

– То есть они и в Интернете за нами следят?! – возмутилась бабуля.

Она снова плюнула и ушла к себе, громко хлопнув дверью.

– Реально быстро работают, – не без уважения пробормотал майор Кулебякин.

– Что ж, если все уже в сборе, предлагаю поужинать, – вернул семейную жизнь в мирное русло папуля.

– Вя-а-а! – послышалось из комнаты Зямы и Алки: проснулся Акимка.

– Стой! – Я остановила дернувшегося братца и незаметно вытянула из его шевелюры листочки и веточки. – А то Алка будет думать, что ты с кем-то валялся в кустах.

– Она ревнивая, да, – самодовольно ухмыльнулся Зяма и тут же снова посерьезнел. – Дюха, наш клад надо перепрятать, сечешь?

Я секла, потому спросила коротко:

– Где, когда?

– Когда все уснут, выходи с сумкой во двор. Встретимся под яблоней.

После ужина Денис и Зяма сходили к колодцу по воду, и моего милого эта финальная точка долгого трудового дня гвоздем прибила к кровати. Майор Кулебякин уснул, едва припав к подушке. Прочие обитатели отчего дома тоже не задержались с отходом ко сну, и вскоре в нашем летнем приюте установилась мирная тишина.

Ближе к полуночи в лесу провокационно завоют шакалы, поднимут дружный лай собаки – выскажут все, что они думают о шакальей нарочитой независимости и наплевательском отношении к покою собачьих хозяев. Птичьим клином пронесутся во тьме волшебные заклинания: «Цыц, вы!», «А ну молчать!» и «Чтоб вы сдохли!». Обиженные собаки умолкнут, злорадствующие шакалы растворятся в темной зелени соснового леса, и снова станет тихо.

Позже, убедившись, что сцена свободна, исполнят что-нибудь драматическое, в духе шекспировских страстей, коты: пошипят, поорут, покатаются в траве, оставляя на жестких стеблях клочья шерсти, с конским топотом проскачут по крышам сараев – и тоже канут в ночь, как соринки в чернильницу.

А где-то после двух часов ночи и уже до рассвета установится такая хрустальная тишина, в которой звоном отзывается каждый стук и даже шорох, выбивающийся из фонового шуршания листьев и трав…

В общем, нам с Зямой надо было управиться с перепрятыванием сокровищ за пару часов после полуночи.

Я часок-другой подремала и, как всегда, проснулась под традиционный собачий концерт. Присоединять свое «Да чтоб вас приподняло и шлепнуло!» к пожеланиям других разбуженных не стала, дождалась, пока все стихнет, и осторожно выбралась из кровати.

Я спохватилась, что не приготовила с вечера одежду для ночного выхода, но открывать шкаф не стала – он жутко скрипучий, и просто надела поверх пижамных шортиков с маечкой просторную футболку Дениса: сойдет за короткое платье. Натуральный хлопок, оверсайз – все по моде! И с высокими кедами прекрасно сочетается.

Одевшись-обувшись, я потихоньку вытянула из-под кровати сумку с монетами, обняла ее, чтобы внутри не звякало, и вышла во двор.

Зяма, экипированный как ниндзя – тренировочные штаны-тайсы, поверх них спортивные трусы, беговая компрессионная футболка с длинным рукавом, все черного цвета, – самозабвенно дрых в гамаке, прикрыв лицо бейсболкой, естественно, тоже черной.

Я его не сразу заметила и даже дважды обошла вокруг яблони, зачем-то шевеля ногами высокую траву, как будто крупногабаритный братец мог в ней заваляться. Потом Зяма удачно всхрапнул, и я его обнаружила.

Покачав сетку, я прошептала:

– Пора, я пришла!

– Ой! – Зяма дернулся и вывалился из гамака.

Он потер ушибленное место и сердито посмотрел на меня снизу вверх:

– Ты сдурела? Встала тут, как смерть с косой!

Косу я действительно заранее заплела.

– И вся в белом! – недовольно ворча, братец поднялся и первым делом раскритиковал мой наряд: – Тебя же в этом видно за версту!

– Сойду за привидение, – отмахнулась я и попыталась сунуть в руки критику увесистую сумку.

– Нет, я понесу инструмент. – Зяма пошарил в траве, вытянул лопату с коротким черенком – папуля величает ее саперной – и надел бейсболку. – Ну, двинулись!