Ей хотелось больше узнать о нем, хотя стоит ли поддерживать задушевный разговор, когда они так близко друг к другу. Даже бедра соприкасаются.

– У тебя много талантов. – Она встала с дивана. – Хочешь чаю?

Ей надо дистанцироваться от него, хотя бы на миг, чтобы восстановить между ними хрупкие эмоциональные барьеры.

– Да, не откажусь.

Квартира была такой маленькой, что София мгновенно оказалась в кухонном уголке. Налив воду в чайник, она задумчиво сказала:

– Это танго на банкете… Собственно, теперь понятно, почему ты так прекрасно двигаешься. Это часть твоей натуры. – Опершись о кухонную стойку, София смотрела на него, вспоминая их жаркие объятия.

– Да. Но меня всегда сильнее тянуло к деду, который заботился обо мне и братьях гораздо больше, чем отец. Он приучил нас к порядку и ответственности. В какой-то степени заменил нам и отца и мать. – Лицо Куина омрачилось. Несомненно, он подумал сейчас о старике.

– Мы обязательно скоро узнаем новости о нем. – София вспомнила, как дрожала от страха, когда дожидалась известий о здоровье матери. Это продолжалось два месяца. Отец тогда впервые проявил беспокойство, хотя всегда погружался с головой в работу. И дочь заставлял делать то же самое.

«Работай больше. Больше танцуй. Двигайся вперед и не думай о том, что может что-то случиться».

Правда, временами Софии казалось, что она крутится так быстро, что мир вокруг расплывается.

Чайник засвистел, прервав ее мысли. София, заварив чай, разлила его в две чашки.

Когда она несла поднос к дивану, зазвонил телефон Куина.

– Отец.

Он выпрямился на диване, упершись руками в колени.

София не понимала, стоит ли оставить его одного. А если она ему понадобится? И она придвинулась к нему, несмотря ни на что. Черт возьми, ей так хотелось, чтобы рядом с ней находился кто-то в то время, когда приходили известия от докторов о состоянии здоровья матери. Им больше некому было сообщать об этом. Отца не было дома. Да он вообще не знал о болезни жены – она не хотела никому рассказывать об этом.

Теперь Софии хотелось, чтобы дед Куина справился с недугом. Куин разговаривал с отцом, повернувшись к ней спиной. Но даже сейчас ей хотелось прикоснуться к нему. Почему у нее так быстро возникло непреодолимое влечение к этому мужчине? Не сошла ли она с ума?

Сердце сильно стучало, когда она осторожно отпила обжигающий чай, стараясь не подслушивать разговор, хотя и сильно переживала за Куина.

– Значит, ты считаешь, что мне не надо им звонить? Спасибо, отец.

Завершив разговор, он положил трубку рядом с собой.

– Приступ прошел, но врачи оставили его в госпитале на два дня для обследования. Лечащий врач деда в Нью-Йорке проконсультировал их, но они хотят поставить ему кардиостимулятор.

– Разве это нельзя отложить до возвращения домой?

Лечение за границей всегда было проблемой. София и другие артисты балета не раз сталкивались с этим.

– Лечащий врач позвонит им, когда изучит анализы, сделанные в Шанхае. Но отец сказал, что дед выглядит неплохо.

И Куину явно стало лучше. Он был уже не так напряжен, как в тот момент, когда вошел в квартиру.

– Я так рада это слышать. – Поставив чашку на стол, София потянулась к нему, желая погладить по плечу. Или сжать его руку.

Едва она приблизилась, Куин широко раскрыл объятия. И крепко прижал ее к себе.

– Спасибо тебе, София. – Он погладил ее по спине своими сильными руками. – Я так нервничал.

Она хотела ему что-то сказать, но не смогла. Ее щека была прижата к его широкой груди. И она поцеловала его рубашку в том месте, где бьется сердце. Сквозь тонкую ткань София почувствовала его тепло. Замерев, представила, какое продолжение может сложиться сегодняшним вечером.

Если она попросит его уйти, он уйдет.

Отстранившись, она взглянула на Куина и поняла, что не сделает этого. Сердце забилось гораздо быстрее, чем его, мысли были только о нем.

Он – единственный мужчина, рядом с которым она забывает обо всем на свете. И в ночь накануне самого главного в жизни просмотра, наверное, ей стоит отдаться всей страсти, которую Куин в состоянии в ней пробудить.

Он хотел уйти, чтобы она смогла сосредоточиться на просмотре. Однако она настояла на том, чтобы он остался.

И Куин обрадовался этому предложению. После нервного напряжения последних часов ему так хотелось потеряться в объятиях этой потрясающей женщины.

– София, – взяв за плечи, он привлек ее к себе.

Все в ней было нежным и притягательным – от кашемирового свитера до гладкой кремовой кожи под ним. Запустив руки под него, он погладил край ее топа, заменявшего бюстгальтер. В ответ послышался прерывистый вздох.

– Я скучал по тебе. – Он в самом деле очень часто думал о ней после ночи, проведенной вместе. Неужели это было всего лишь два дня назад?

Казалось, прошло два месяца. С тех пор он хотел ее видеть в своей постели каждую секунду.

– Наша ночь показалась мне сном. – София поцеловала его в щеку.

Она расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки, а он, проклиная все на свете, стал расстегивать французские запонки, которые никак не хотели поддаваться.

– Это был не сон. – Сорвав с себя рубашку, Куин бросил ее на стул. – Я был с тобой, помнишь? Подобного блаженства даже представить себе не мог.

– И я тоже. – Она любовалась его обнаженным торсом. Взгляд был горячим и восхищенным, но он хотел, чтобы она ласкала его. Везде.

Подняв на руки, он прижал ее к себе, и она обхватила его шею руками, а талию ногами.

– В спальню! – приказал он, устремившись с ней по коридору. Ванильный аромат дразнил ноздри, пробуждая в нем жгучие воспоминания.

– Она справа, – прошептала София, целуя его. – Скорее.

Вцепившись ему в плечи, она слегка прикусила его за шею. Ее распущенные волосы касались его груди, дразня и лаская.

Черный кашемир упал на пол. Куин, прихватив лямки топа зубами, желая стащить его.

– Ты такая вкусная! – прорычал он.

– Ты понял это лишь по одному укусу? – игриво прошептала она.

– Надеюсь, он будет не единственный.

Куин свернул вправо, где виднелась приоткрытая дверь.

Положив Софию на кровать, хотя так не хотелось отпускать ее, он расстегнул ремень и снял ботинки.

София, не спуская с него глаз, стянула с себя розовый топ, обнажив грудь.

При виде ее упругих грудей Куин забыл о брюках и нырнул вместе с ней в кровать, утонув в мягком одеяле.

София рассмеялась и застонала от наслаждения, когда Куин обхватил губами ее набухший сосок. Она изогнулась под ним, стремясь прижаться к нему бедрами. Ни одна женщина так быстро не возбуждала его, а ведь они еще не полностью раздеты.