Уж очень свежи в памяти были возмущенно поджатые губы Дарьи Тимофеевны. Вот и пойми после этого женщин.

– Может, хочешь чаю? – спросила Женечка, когда они оказались возле ее двери.

Федору очень не хотелось расставаться со своей живой грелкой, и он согласился. В уже знакомой комнате, с горкой и богемскими бокалами за стеклом, он устроился в удобном кресле, уложив песика на колени.

За чаем Женечка немного рассказала о себе. Оказалось, что она студентка медицинского института, будущий стоматолог.

– Бр-р-р! – припомнив свой опыт знакомства со стоматологами, пробормотал Федор. – Кем бы я точно не хотел быть, так это стоматологом. А ты хочешь?

– Я постоянно стараюсь себя в этом убедить, – грустно усмехнулась Женечка. – Когда живешь в семье потомственных стоматологов, имеющих к тому же собственную клинику в центре города, вопрос выбора будущей специальности не стоит.

– Это да, – согласился Федор, как будто сам попал в аналогичный переплет.

Они немного помолчали, думая каждый о своем и глотая слишком горячий чай.

– Мне все-таки хотелось бы завтра попробовать отнести Чака к бабушке, – сказала Женечка. – Как думаешь, получится?

– А что тут думать? – уверенным тоном заявил Федор. – Пробовать нужно. Сделаем так. Тебе завтра к какому часу в институт?

– К десяти.

– Отлично! Предлагаю в восемь выдвинуться. Полчаса туда, полчаса обратно, немного там, и останется тебе почти час, чтобы не опоздать на занятия. В крайнем случае я могу сам Чака забросить домой. Позвоню на работу, предупрежу начальство. Оно у меня доброе.

– Правда? – засияла Женечка. – Спасибо тебе! Ты настоящий друг. А точно у тебя не будет проблем на работе?

Следующие полчаса Федор рассказывал о «Кайросе», своей работе, о Кристине, Тимуре, Рыбаке. Немножко об Асе. О майоре Щедром. Кстати, почему сегодня Щедрый сорвался с насиженного места и унесся куда-то с не подобающей такому солидному дядьке скоростью? Что, интересно, такое стряслось?

Федор поймал себя на том, что с Женечкой ему разговаривать куда свободнее, чем с Алисой. Наверное, потому, что Женечка – свой парень.

Чай был допит, причин оставаться в квартире Дарьи Тимофеевны вроде бы не оставалось. Федор, не без сожаления, уложил Чака на диван. Пес даже не пошевельнулся.

Вернувшись домой, Федор мысленно порадовался, что Алиса спит, улегся на диван и заснул. Ему снились женщины – Алиса, Джон, Ася – и Чак.

Алисе не снилось ничего – ее разбудил неожиданный ночной звонок, а встревоженный женский голос заставил встать, подойти на цыпочках к двери и прислушаться.

Поняв, что ничего страшного не произошло, Алиса вернулась в постель, но заснуть так и не смогла. Федор вернулся под утро, и Алиса была уверена, что он нырнет к ней в постель за порцией секса. Но скрип пружин старого дивана сообщил, что она ошиблась в своих ожиданиях – Федор преспокойно улегся спать. Даже не покопавшись, по своему обыкновению, в холодильнике.

«Ничего, – подумала Алиса, – утром мы с тобой поговорим».

Она решила встать пораньше и приготовить на завтрак что-нибудь этакое. Вот только что?

Мысленный перебор продуктов в холодильнике оказался неутешительным, и Алиса решила оставить решение вопроса на утро. А утром оказалось, что Федор ни свет ни заря уже куда-то умчался, и чашка с чаем из парадного сервиза показалась Алисе разбитым корытом из сказки о золотой рыбке.

– С собакой в реанимацию! Это же надо до такого додуматься! – гремел по больничному коридору голос медсестры. – Уходите немедленно.

– Вы понимаете… – заикнулась Женечка.

– Даже слушать ничего не хочу!

– А можем мы поговорить с лечащим врачом? – Федор, всю дорогу до больницы спавший на заднем сиденье, обняв корзинку с Чаком, наконец-то проснулся и поспешил взять инициативу в свои руки.

– Приемные часы с трех до шести, – сообщила медсестра.

– Ну пожалуйста, – взмолился Федор. – Очень хочется узнать, как здоровье бабушки.

Тут одна из дверей открылась, и в коридор вышел мужчина в идеально отглаженном белом халате и с такой блестящей лысиной, что в нее можно было глядеться, как в зеркало.

По тому, как вытянулась во фрунт медсестра, Федор догадался, что это не просто доктор, а самое что ни на есть больничное начальство.

– Извините, пожалуйста, можно вас на секундочку. – И Федор рванулся к мужчине.

– Павел Денисович… – запричитала за спиной медсестра.

– Слушаю вас, молодой человек. – Мужчина остановился и внимательно посмотрел на Федора.

От этой внимательности Федор сразу растерял все слова.

– Понимаете, у нас тут, – он приподнял корзинку с Чаком и слегка потряс ее перед докторским носом, – брахицефал. Жертва селекции. Он бабушку спас…

– Вавилову, – пояснила медсестра.

– Да, ее, – подтвердил Федор. – А теперь у него стресс. Это не я придумал, а доктор в ветеринарной клинике. И он же посоветовал отвести Чака к Дарье Тимофевне. Иначе он может того… не выйти из стресса. И бабушка тогда того… – Тут Федор покосился на Женечку.

– Я вас понял, молодой человек. Но в реанимацию пустить не могу. При всем уважении. – И он пошел дальше, не обращая внимания на грустный вздох Женечки и возмущенное сопение Федора.

Но сопел только нос Федора, мозг лихорадочно искал выход. Вот Ася смогла бы найти аргументы для того, чтобы уговорить пусть не врача, но хотя бы медсестру нарушить больничные правила.

Слово «аргумент» вызвало у Федора какие-то неясные ассоциации. Рука потянулась к карману… Точно! Ася бы, конечно, придумала что-нибудь другое, но Кристина… Пальцы нащупали тюльпановый конверт Дарьи Тимофеевны, уже не раз приходивший на помощь. Кристина поступила бы именно так. Конечно, пять тысяч – это очень много. Или не очень?

Не являясь больничным завсегдатаем, Федор не был в курсе здешних расценок. Но по радостно округлившимся глазам медсестры, рассмотревшей цвет купюры, которая перекочевала из руки Федора в ее карман, понял – много. Ну почему не придумали на этот случай каких-нибудь карманных считывающих устройств, чтобы взятки можно было давать с помощью карты? Ведь можно замутить какую-нибудь программку, чтобы при этом сохранялась конфиденциальность… Задача так заинтересовала Федора, что он чуть не забыл, зачем оказался в больничном коридоре.

Но тут медсестра, резко сменившая гнев на милость, сказала:

– Пока врачи здесь, в реанимационную палату вас никто не пустит. Но можете выйти на улицу, подойти к окну и оттуда посмотреть на свою бабушку. Устроит такой вариант?

Разумеется, и Федора, и Женечку устроил бы любой вариант. Буквально через минуту они с Чаком оказались у окна реанимационной палаты, где медсестра любезно подняла жалюзи. Кровать Дарьи Тимофеевны стояла почти у самого окна. Лицо ее белизной соперничало с подушкой, но при виде посетителей потухшие глаза осветила улыбка, губы что-то прошептали.