В обязанности Федора входила выгрузка диктофонных записей, сделанных во время выполнения задания «Тайный покупатель», в специальную программу, которая формировала из них удобоваримый отчет для заказчика.

– Девочками интересуешься? – подмигнул Федору Рыбак, увидев на мониторе Лебедева фото Ларисы Мартыновой на презентации программы помощи детям с ограниченными возможностями.

– Сам ты девочка, – буркнул себе под нос Федор, сворачивая изображение.

Но в чем-то Иван был прав – в последние годы Лариса сильно изменилась. Она стала следить за собой. Бесформенную одежду сменили дизайнерские костюмы, выгодно подчеркивающие что надо и скрывающие что не надо. Лицо ее посвежело, помолодело, аккуратная стрижка сменила унылый пучок на макушке с ранних фотографий.

Запах вкусной еды Федор почувствовал еще на улице. А стоило ему войти в подъезд, как от головокружительных ароматов перехватило дух.

На площадке первого этажа Федор принюхался. Может, это Женечка разогрела вчерашние собачьи консервы? Но нет, запах явно шел сверху. Может, кто-то из семьи матери двоих детей сегодня именинник?

Взлетев на второй этаж, Федор повернул ключ в замке, толкнул дверь и понял – именинник сегодня он! То есть, конечно, не в прямом смысле этого слова – день рожденья у него в марте. Но стол с вкусной едой накрыт сегодня именно в его честь.

– Привет! – Алиса чмокнула его в щеку. – Мой руки скорее, я еле тебя дождалась. Жутко проголодалась.

«Еще бы! Я бы не выдержал с такими запахами», – подумал Федор и нырнул в ванную. А когда вынырнул, посмотрел на Алису и замер…

Нет, она не была облачена в провокационное белье – серое платье с тонким пояском никак нельзя было обвинить в нескромности. Но что-то неуловимое в выражении ее лица говорило о приближающемся с космической скоростью взрыве супергиганта Бетельгейзе и рождении сверхновой.

«Как можно думать об этом, когда на столе дожидается умопомрачительно вкусная еда? Сначала нужно как минимум поесть, а уж потом…» – подумал Федор, а пальцы его, эти предатели, уже тянулись к тонкому пояску.

Конечно, еда остыла, но от этого не стала менее вкусной.

– Обалдеть, – пробормотал Федор, расправившись с каким-то сочным мясом и вонзая зубы в пирог с невыносимо вкусной начинкой. – Что это?

– Луковый пирог, – улыбнулась Алиса.

– Луковый? – Федор всю жизнь считал, что лук он любит только в виде луковых колечек с каким-нибудь соусом. Выловленные из приготовленного матерью супа полупрозрачные, противные на вкус ошметки до сих пор вспоминал с отвращением. И тут – на тебе. Ничего вкуснее он в жизни не ел.

– Я бы не отказался повторить, – сказал Федор, вытирая пальцы салфеткой.

Алиса взяла его за руку, потерлась щекой об его ладонь, и Федор понял, что девушка восприняла его слова по-своему.

«Наверное, так чувствует себя объевшийся бегемот», – подумал Федор, притягивая ее к себе.

– Спасибо тебе, – сказал Федор, когда они наконец добрались до спальни и в изнеможении упали на кровать.

– За что? – Она тихонько засмеялась.

– За луковый пирог, – честно ответил Федор.

– А еще за что? – Собрав волосы в кисточку, Алиса что-то рисовала у него на груди.

– Нет, ну, кроме шуток, пирог нереально вкусный.

– Кстати… – Отбросив шутливый тон, Алиса села в постели. В свете луны ее кожа отливала серебром. – Нужно отдать деньги соседке. Я у нее попросила. Так хотелось приготовить тебе что-нибудь вкусненькое.

– Конечно. – Федор подскочил, запутался в валяющихся под ногами джинсах и чуть не упал.

Деньги! Как он мог забыть! Нужно немедленно восстановить заначку Дарьи Тимофеевны.

Найдя конверт, он протянул одну купюру Алисе, пересчитал оставшиеся. Нормально, нужно только смотаться в супермаркет, благо, он работает круглосуточно, снять в банкомате денег с зарплатной карточки и купить новый конверт – старый уже совсем истрепался.

– Ты куда? – насторожилась Алиса, видя, как Федор натягивает джинсы.

– Сейчас! Парсек!

– Чего?

– Пара секунд! Я только туда и назад. Мне очень нужно!

– Неужели ты сможешь вот так просто уйти? После всего…

Федор заметался между чувством благодарности к девушке, накормившей его изумительным луковым пирогом, и чувством долга, требующим вернуть не принадлежащие ему деньги.

«Расслабься, – шептал внутренний голос, – все равно пока бабуля-соседка в больнице, никто не узнает, что деньги у тебя».

И Федор уже почти послушался, сел на кровать, но тут же вскочил.

– Нет, мне правда очень нужно.

Алиса, ничего не ответив, отвернулась к стене.

– Ну, ты что, обиделась? – Положив руку на плечо девушки, Федор развернул ее к себе лицом.

– Убирайся! – крикнула она.

От ярости зрачки ее расширились, глаза сделались совсем черными. Не глаза, а две черные дыры, две вселенные с бесконечной массой и плотностью, а значит, и бесконечным притяжением, за пределы которого не может вырваться даже свет. Такие дыры могут втянуть в себя целую галактику. Что уж говорить о простом программисте, не отличающемся никакими сверхъестественными способностями?

И Федор сдался. Лег в постель и постарался выбросить из головы конверт с тюльпанами снаружи и похудевшей с его помощью пачкой пятитысячных купюр внутри.

Удовлетворенно замурчав, Алиса положила голову на его грудь. Федор зарылся лицом в шелк золотых волос, вдохнул исходящий от них аромат. Его переполняло блаженство. Словно он не лежит в кровати, а парит в бассейне, подсвеченном мириадами светильников. Он готов был всю оставшуюся жизнь провести с этой замечательной женщиной. Засыпать и просыпаться в одной постели, есть приготовленные ею луковые пироги или разогретые в микроволновке полуфабрикаты, вместе состариться и покинуть этот мир, держа ее за руку.

Но тут Алиса оторвала голову от Федоровой груди и, заглянув ему в глаза, прошептала:

– Я люблю тебя.

– Что-что? – переспросил он, хотя прекрасно услышал ее слова.

– Я люблю тебя, – повторила Алиса.

Федору показалось что к бассейну, в котором он еще миг назад наслаждался радостью бытия, подъехал самосвал и вывалил в него гору острых осколков льда. Три этих ничем не примечательных по отдельности слова, соединенные Алисой в одну цепочку, в момент разрушили состояние эйфории, в котором он пребывал еще полминуты тому назад.

Рука Федора продолжала машинально гладить Алисины волосы, но счастье уже испарилось, уступив место тревоге.

Наверняка Алиса ждала от него аналогичного ответа. Тех же самых трех слов. Но язык почему-то прилип к гортани и отказывался повиноваться. И даже если усилием воли он выдавит из себя эти слова, что потом? Свадьба, дети, внуки? Готов ли он взять на себя ответственность за семью? Стать отцом, дедом, прадедом? Тут он представил себя старым, с длинной седой бородой – как Лев Толстой в Ясной Поляне. А вокруг куча маленьких ребятишек. Они карабкаются на него, словно на горку, съезжают вниз. А рядом бегает маленькая собачка, типа Чака, и громко лает, требуя, чтобы ребятня оставила дедушку в покое. И тут раздаются шаги, и в комнату входит Ася. Подождите, почему Ася? Алиса, конечно. Да, в комнату входит Алиса. А с другой стороны, если бы эти слова произнесла Ася – Ася, которую он никогда не представлял матерью своих детей и бабушкой своих внуков, – он был бы счастлив. Так почему же слова Алисы так напрягли его?