звонить и по-свойски просить данные о жене погибшего Клюева. Минут через пять ему перезвонили, и довольная Кристина записала номер Елены Клюевой в свой телефон, после чего мы скрылись с глаз долой под вопросительными взглядами мужиков.

Подружка сохранила номер в телефон и открыла контакт вдовицы через мессенджер. Фото на иконке показалось мне чем-то знакомым: блондинка с большими губами. Я увеличила изображение и от неожиданности ойкнула. На меня смотрел Карась, с которым я застукала Мирона. Та самая сладко пахнущая жрица любви, на которую меня променяли. Кажется, Мирон называл ее Аленой. А ведь Шуряйка говорил, что дама с покойным была в разводе. И развелась она с Клюевым, пока тот отбывал наказание в колонии. А сама за это время нашла молодого красивого любовника. Все очень даже складно. Однако… Все эти странные совпадения начинали действовать мне на нервы.

Пока я объясняла Кристине, почему лик Елены произвел на меня столь неизгладимое впечатление, вдруг поняла, что вся эта история с Мироном меня больше не цепляет. Ну и пусть. Позвоню ей, как ни в чем не бывало. В конце концов, я взрослый разумный человек. Кстати, заодно узнаю, как дела у Мирона, вернул ли он свой паспорт. И вообще, это ее, а не меня должны осаждать коллекторы. Хотя, конечно, в час испытаний натравить на нее еще и Котика с Ухом было бы совсем не по-христиански.

Прекрасная (не очень) Елена отозвалась почти сразу: судя по голосу, настроение ее было на нуле.

Я вкратце обрисовала сцену встречи с ее бывшим мужем и попыталась выразить ей соболезнования, но меня перебили:

– Нечего мне звонить! Внимание привлекаете. Я о его смерти ничего не знаю, на том и стою. Этот придурок чего учудил… Конечно, о покойных плохо не говорят, но обокрасть воров – это уже слишком…

Пока, разинув рот, я слушала подробности, Крыся тоже припала ухом к телефону и жадно внимала информации.

Суть монолога Елены сводилась к следующему. Муж, ныне покойный Игорек, попал в места лишения свободы, ввязавшись в драку. До этого они жили не очень, и долго ждать его темпераментная дама не собиралась, да тут еще умные люди посоветовали с ним быстренько развестись и свободно пользоваться половиной имущества. Елена собиралась распродать свою долю и уехать к морю, но надо было уладить кое-какие формальности. На продажу бизнеса тоже ушло время, а Игорька отпустили по УДО. Правда, настаивать на сближении с женой он не стал, даже не начистил ей морду за то, что бизнес пришел в упадок, а собрал вещички и вроде как отбыл к родне. Только Елена перевела дух, как через пару дней к ней явились характерные личности и стали интересоваться мужем. И тут выяснилось, что Игорек на зоне был в почете, его назначили кассиром воровского общака, а в благодарность за оказанное доверие он не просто вышел из тюрьмы, но и прихватил часть денег.

Проработал всё до мелочей – тайники замуровал, мол, пусть будет на черный день и самый крайний случай, в основные «пакеты» вместо налички напихал сувенирные рубли. Вышел – и пропал. Растворился на просторах Родины. Естественно, пропажа обнаружилась в первую неделю, и Елене теперь мог позавидовать разве что полный псих.

– Они избили моего… парня! – замешкалась Елена, подбирая нужное слово, чтобы обозначить Мирона. А меня озарило:

– Так Мирона избили вовсе не за долги в казино?

– Долги я ему помогла закрыть, – с достоинством молвила дама, – а когда эти амбалы ввалились в дом, он был со мной, мы планировали уехать…

Тут до нее, видимо, кое-что дошло:

– Ты знаешь Мирона? А откуда… Кто ты вообще такая? – взвизгнула Елена, и без того находившаяся на взводе.

Мне пришлось успокоить истеричку и рассказать, кем я прихожусь Мирону. Делала я это с присущим мне достоинством, даже Крыся прониклась и едва не зашмыгала носом в некоторых, особо трогательных, местах.

Если я ожидала, что Елена начнет раскаиваться, то зря надеялась.

– А, так это у тебя он комнату снимал? (в этом месте я чуть не упала с крыльца, а Крыся плюнула в сторону в крайней досаде). А чтобы не платить, уверял, что души в тебе не чает, – протянула она и хмыкнула: – Вот так совпадение. И ты, получается, Игорька нашла… И чего его потянуло в эти края? Кажись, у него какой-то дальний родич там когда-то жил, но я его деревенскую родню знать не знаю. Кстати, мой Мирон тоже Игорьку родственник: какой-то троюродный племянник (только тут до меня дошло, что про этого дядю Мирон мне и рассказывал, но тогда я отнеслась к информации довольно поверхностно). Собственно, так мы и познакомились. Игорек в тюрьму, Мироша – ко мне под бочок.

Вдовица хмыкнула, а я укоризненно вздохнула. Крыся попыталась показать трубке кулак, а Елена неожиданно шмыгнула носом:

– Ты не думай, что я бессердечная. С Игорьком мы жили плохо, говорю же. Он как выпьет – псих. Сразу драться с кем-то лезет. И детей иметь не мог. Он старше меня на двадцать лет. А я, может, женского счастья не видела. А они Мирону – по голове. Мол, родственник – так получай. Ищи, говорят, где хочешь. Когда узнала, что этот придурок добегался, даже облегчение испытала, думала, отстанут. А они теперь еще чаще ходить стали. Дом весь перерыли, говорят, если деньги не найдутся – мне придется дом и имущество продать. Сижу как на иголках, а тут ты…

Я не стала дальше слушать Елену и отключилась, потому что в моей голове теперь была настоящая каша. Чтобы хоть как-то утрясти информацию, я принялась объяснять все Крысе:

– Получается, Мирон навещал тетушку, пока дядюшка был в тюрьме, и смог растопить ее сердце. Решил, что она более выгодная партия, чем я. Это можно понять. Дальше дядюшка подложил им свинью, сбежав с общаком, который мы, судя по всему, и нашли.

В этом месте Кристина охнула и закатила глаза, но я продолжила:

– Теперь надо срочно вернуть деньги Елене, пусть сама рассчитывается с бандитами. Может, они и оставят в покое их с Мироном, да и я тоже заживу спокойно. Видишь, как все просто: отдаем бабки и забываем все, как страшный сон.

– Как же так – отдать? И все… А убийство? А клад?– попыталась вернуть меня к реальности Крыся, видимо, очень не желавшая расставаться с деньгами. Даже с теми, которые еще не нашла.

– Этим пусть занимаются те, кому положено. А я слышать больше про деньги и долги не желаю. И лучше,