Ордынцев вольно раскинулся на кровати, его красивая мускулистая грудь мерно вздымалась. На шее поблескивала золотая цепочка. Он был чертовски хорош собой, чертовски сексуален. Руслана ощутила накатившую жажду мести. Задушить бы его! Прямо сейчас, пока он сонный и беспомощный. Затянуть на горле прочную золотую цепь ручного плетения, которая выдержит, не порвется.

– Так не доставайся же ты никому! – прошептала она…

Глория и Лавров позавтракали в беседке во дворе «контрабандистов». Галина Васильевна приготовила баклажаны в томате и любимые постояльцами блинчики.

– Работа отвлекает, – вымученно улыбнулась она и спросила: – Долго еще Гарик будет молчать?

– Не знаю. Он пережил сильный стресс и до сих пор находится в шоке. Нужно время, чтобы он заговорил. Пусть принимает лекарства, и, думаю, все наладится.

– Несчастный ребенок. Слепой, а теперь еще и немой…

– Это пройдет, – успокаивала ее Глория. – Жаль, что он не может рассказать нам, что произошло той ночью на обрыве… но ничего не попишешь.

– Вы нас не покидайте! – взмолилась хозяйка. – Приходите проведать Гарика.

– Непременно.

– Спасибо вам, – с чувством произнесла Галина Васильевна. – Мне бы к сестре сбегать. Она совсем плоха. Вы не посидите с мальчиком?

– К сожалению, нам нужно идти, – покачала головой Глория. – У нас срочное дело в городе.

Лавров бросил на нее недоуменный взгляд. Какое еще дело? Что она придумала?

– Да, конечно. Вы меня простите… Я отведу Гарика к соседке. – Хозяйка всхлипнула. – Столько хлопот! Завтра похороны Яна. Это убьет мою сестру…

– Люди крепче, чем кажется, – сказала Глория. – Не изводите себя. В том, что случилось с Яном, вашей вины нет.

– Откуда вы знаете, что я…

– Человек часто взваливает на себя чужую ношу.

– Господи! Почему это произошло здесь? – расплакалась бедная женщина. – Почему не в другом месте? Я как будто в ответе за смерть племянника! Недосмотрела…

Глория плеснула в стакан воды и протянула хозяйке:

– Выпейте…

Та послушно глотнула.

Лавров молча наблюдал за обеими. Галина Васильевна пыталась взять себя в руки, но это ей плохо удавалось. Глория была чем-то озабочена. Неужто судьбой яхты «Ассоль»? Умеет она создавать проблемы на ровном месте.

– Нам пора идти, – вежливо сказал он и поблагодарил хозяйку за завтрак.

Лохматая дворняга уплетала остатки блинчиков, брошенные Глорией в ее миску. Уже за калиткой, шагая по улице к снятому коттеджу, Лавров осведомился:

– Что у нас за дело в городе?

– По-моему, я говорила, что нужно найти хозяина яхты.

«Значит, я не ошибся, – подумал начальник охраны. – Это все-таки «Ассоль».

День обещал быть пасмурным. Утром ветер нагнал с моря дождевых туч, горизонт заволокла сизая мгла. Роман не мог нарадоваться, что жары не будет и он сможет не прятаться от палящих лучей солнца.

– Где ты собираешься его искать? Ты знаешь его фамилию?

– Нет. Да это не важно, – отмахнулась Глория. – Яхта где-то приписана, и когда она выходит в море, то существует служба, которая следит за этим.

– Ты уверена, что хозяин в городе, а не на своем судне?

– Мне кажется, это выяснится в ближайшее время.

– Кажется! – закатил он глаза. – Ты меня умиляешь.

Они добрались до дома, и Глория сразу отправилась переодеваться. Лавров сидел на диване в гостиной и безостановочно зевал. Он не отоспался как следует, без всякой пользы наблюдая за хозяйкой и ломая голову над гибелью Яна. Кому понадобилось сбрасывать его с обрыва? А главное – почему это так волнует Глорию? Ему придется хвостом таскаться за ней по пыльной Тамани.

Эх, сейчас бы поспать на свежем воздухе… в мансарде!..

– Давай я сяду за руль, – предложила Глория, расчесывая волосы. – Ты спишь на ходу.

Он не заметил, как она вошла и уселась в кресло напротив. Значит, и правда вздремнул. Глории было к лицу кремовое платье свободного покроя и маленькая нитка жемчуга на длинной шее.

– Пожалуй, сегодня из меня водитель никакой, – согласился начальник охраны. – Пойду ополоснусь. Может, удастся взбодриться.

– Все равно «Туарег» поведу я.

– Ладно… – бросил он, вставая. – Я действительно не в форме.

Они выехали через полчаса, усталые и недовольные друг другом. Лаврова раздражало неуемное любопытство Глории, а ей не нравился его скепсис.

– Куда мы направляемся? – подавляя очередной зевок, спросил он.

– Искать яхт-клуб «Тамань». Я его в путеводителе видела. Там должны хоть что-нибудь знать о хозяине дорогой яхты.

Лавров кивнул, откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и мгновенно провалился в сон. А когда Глория растолкала его, «Туарег» уже стоял припаркованный возле отеля «Шато».

– Эй, соня, пора вставать!

– Где мы? – помотал он тяжелой головой. – В клубе?

– Не совсем…

Лавров зевнул и, кряхтя, вылез из внедорожника. На маленькой площади, выложенной тротуарной плиткой, собрались несколько человек. Они оживленно переговаривались и поглядывали на небо. Дальние глухие раскаты грома предвещали грозу. У входа в гостиницу Лавров увидел полицейскую машину и присвистнул.

– Мы не заблудились?

– Мы успели как раз вовремя, – уверенно заявила Глория и захихикала. – Ну и видок у тебя!

– Ты полагаешь, это яхт-клуб? – съязвил он, невозмутимо приглаживая руками волосы. – Тогда вперед…

– Я ожидала чего-то подобного, – загадочно произнесла Глория, показывая на машину стражей порядка. – Они уже здесь. Я говорила, что смерть Яна – не последняя.

– А что, кто-то еще умер?

– Сейчас узнаем.

Она подошла к молодой женщине в униформе, которая нервно курила на крыльце, сбрасывая пепел в горшок с петуньями. Лавров понуро брел следом.

– В вашей гостинице есть свободные номера? – спросила Глория. – Мы хотели бы остановиться на пару дней.

Женщина выпустила из накрашенного рта облачко дыма и рассеянно кивнула.

– Освободился люкс на первом этаже, – добавила она. – Вернее, освобождается. Только вряд ли вы решитесь его снять.

– Это почему же? – вмешался Лавров.

– Там жилец умер…

– Как? – ахнула Глория. – От чего?

Она старательно разыгрывала испуг и удивление. Словно по чистой случайности свернула к этому отелю.

– Говорят, убили его… Любовница прикончила. Я тело обнаружила. Кошмар. Вон, каждый волосок дыбом стоит! – Она показала руку, покрытую пупырышками. – До сих пор трясет. Пятую сигарету курю, никак не успокоюсь.