издалека. Видите ли, у моей супруги была родственница, очень дальняя, скорее даже подруга. К несчастью, ее уже нет на свете, дети ее остались сиротами. Старший сын, чрезвычайно достойный молодой человек, получил опекунство над своей младшей сестрой. Последние годы она провела в монастыре, а юноша подался в Африку искать, так сказать, справедливости для буров. Он там был ранен, чудом избежал английского плена и теперь находится в Александрии. Мне пришлось помочь ему через наше посольство, иначе бы он там застрял навеки.

Соболев слушал вежливо, не понимая, к чему клонит собеседник.

– Мы с женой собирались в большое путешествие и намеревались посетить Древний Египет. По просьбе господина Аристова, так зовут молодого человека, мы забрали его сестру Зою из монастыря, и теперь она живет в нашем доме. Мы намеревались взять ее с собой и путешествовать в Египет, где бы она, после двухлетней разлуки, встретилась с братом. Но этим планам не суждено сбыться. Наша дочь Таисия опять ждет ребенка, она нездорова, и мы боимся ее оставить. На мужа ее, никчемного господина Боровицкого, полагаться не приходиться. Поэтому, когда я узнал, что ваше почтенное семейство направляется в Африку, я подумал, не будете ли вы столь добры, чтобы взять под ваше крыло юную благовоспитанную барышню? Ваша прекрасная супруга, ваши достойные молодые люди – прекрасная компания для юной девушки. Вы довезете ее до Александрии и передадите на руки брата. Разумеется, все расходы Зои Федоровны будут оплачены из ее средств, я позабочусь об этом.

– Что ж, – сдержанно улыбнулся Соболев. – Ежели юной девице понравится наше семейство, то милости просим!

– Вот и славно! – обрадовался Гнедин. – Давайте я познакомлю вас с госпожой Аристовой.

– Она тут, на балу?

Вместо ответа Гнедин подхватил профессора под локоть и устремился в глубь залы.

Серафима сидела в кресле. Огромный веер из страусовых перьев, украшенный кружевом и бисером, без устали трепетал в ее руках, но не мог обеспечить необходимой прохлады. Серафима оглянулась в поисках мужа, которого давно не было видно. И именно в этот момент он появился перед нею, под руку с неизвестной юной особой. За ними следовал господин Гнедин с чарующей улыбкой на устах.

– Дорогая Серафима Львовна, – произнес Гнедин, – позвольте вам представить мою родственницу Зою Федоровну Аристову. Ваш супруг был так добр, так любезен, что не отказал мне в моей просьбе взять на себя заботы об этой милой барышне в вашем путешествии в Египет.

И пока госпожа Соболева приходила в себя от изумления, новая знакомая уже была представлена молодым людям. Петр и Лавр смотрели на девушку с восторгом и радостным изумлением.

– Сударыня, – пропел Петя, – позвольте Вам высказать свое восхищение и заметить – Вы точно оживший цветок. Если бы цветок на своем стебельке мог ходить!

Зоя рассмеялась в ответ, и тотчас оба молодых человека предложили ей танец. Мгновение она колебалась, кого предпочесть, и вот уже маленькая ручка в лайковой перчатке достается Петру. Лавр не удержался и хмыкнул: опять все Петьке!

Молодые люди встали, ожидая начала танца. Серафима смотрела на них и думала, отчего девушка предпочла ее сына, неужто, чтобы оказать любезность ей, Серафиме? И тут вдруг жгучая мысль пронзила ее сознание. Ведь в глазах этого юного существа она – пожилая дама! Мать взрослого молодого человека, кавалера, жениха, наконец! Впервые не она, Серафима, а другая женщина оказалась в центре внимания.

Глава 15

Как славно жить на свете, когда тебе еще нет и восемнадцати! Когда все зеркала отражают гибкую легкую фигурку, тоненькую, как прутик. Огромные лукавые глаза, непослушные пряди светлых волос, упрямый острый подбородок. Зоя Аристова кружила по палубе парохода, наслаждаясь вечерним солнцем. Легкие порывы морского ветра весело шевелили волосы на голове, и она отчаялась приводить их в пристойный вид. И как это Серафиме Львовне удается даже на корабле появляться всегда с безукоризненной прической и в таком виде, что хоть сейчас на званый вечер?

С того памятного рождественского вечера прошло два месяца. И вот уже две недели девушка путешествовала в обществе семьи профессора Соболева, который любезно взвалил на себя хлопоты о юной барышне. Из Петербурга поездом добрались до Одессы, там сели на пароход Добровольного флота и теперь по Черному морю плыли мимо побережья Турции, через Босфор, мимо Стамбула в Средиземное море, и дальше в Египет, в Александрию, где ее ждал любимый брат Егор.

Новые знакомые, новые впечатления переполняли юную душу. Семейство Соболевых, как и ожидал Гнедин, приняло девушку очень сердечно, во всяком случае, мужская часть семьи. Серафима Львовна отчего-то поначалу встретила Зою настороженно, но та была умной девушкой и быстро усвоила правила игры: на завтрак, обед и ужин надо неустанно восхищаться госпожой Соболевой. А поскольку это было нетрудно, то Зоя вполне искренне присоединилась к общему хору. Льдинка быстро растаяла, и для Зои тоже нашелся уголок в душе Серафимы.

Девушка с первых дней сделалась всеобщей любимицей, словно она выросла в этой семье. Профессор был строг, суров, порой надменен, но только не с ней. Зоя с открытым ртом слушали его рассказы из древней истории и не уставала поражаться знаниям Викентия Илларионовича.

Петя и Лавр. Кого предпочесть милой кокетке? Каждый хорош. Петя такой любезный, такой смешливый, такой ласковый, приятный, добрый. Ну, такой, такой… чудный! Куда бы она ни шла, где бы ни находилась, он тут как тут, и уже несет бокал холодного лимонада или мороженое, укутывает ноги пледом, если дует прохладный ветер, подает руку, чтобы сойти с трапа. И все с такой обворожительной улыбкой и таким нежным взглядом, что кружится голова. Когда она закрывает глаза, то Петины глаза не дают ей заснуть, они смотрят ей прямо в душу… Но вдруг появляется Лавр и все меняется. Он умеет как-то ловко, изысканно усмехнуться, найти точное слово и высмеять кузена, выставить его в неловком свете, и все так тонко, так незаметно. И вот уже милый Петя кажется пустым повесой. Зато Лавр – сама таинственность, сама загадка. Когда он смотрит на Зою, она чувствует себя словно кролик перед удавом. Когда его совершенно лысая голова склоняется к ее ушку, когда она слышит его завораживающие тихие слова, чувствует его дыхание, мурашки начинают бегать по телу, становится страшно, зябко. И снова хочется к Пете, с которым так легко и весело. А шутки Лавра иногда уж больно злы!

– Отчего вы позволяете кузену так безжалостно насмехаться над собой? – однажды Зоя спросила Петю.

– Да Бог с ним! – Петр