Ощущения переполняли Олимпию, для нее это было даже слишком. Она то и дело вздрагивала и трепетала под ласками Брента, как молодое деревце под порывами сильного ветра. Ей нравилось то, что она контролировала себя, и нравилось то, как он постепенно лишал ее этого контроля. Ах, все было чудесно – и одновременно страшно. В какой-то момент страх победил, и Олимпия, приложив ладони к груди Брента, осторожно оттолкнула его. В первое мгновение его объятия стали еще крепче, но прежде чем она успела испугаться по-настоящему, он отодвинулся.

– Ты давно не целовалась? – спросил Брент, борясь с желанием сделать так, чтобы она захотела его так же сильно, как он ее.

– У меня был всего лишь один мужчина. – Олимпия пыталась восстановить дыхание. – Мне тогда было тринадцать, а этот мужчина был моим мужем. Но потом… Вскоре он умер.

Какое-то время Брент молчал, ошеломленный ее словами. То, что она сказала сейчас, никак, ну совсем никак не походило на выдумку. Пока он думал, как правильно задать вопрос, послышались шаги возвращавшихся мальчишек. Брент отсел от баронессы и стал наблюдать, как она поспешно оправляла платье, как приглаживала волосы.

– Мы пришли пожелать доброй ночи, миледи, – объявил Эйбел, решительно зашедший в комнату; четверо остальных следовали за ним по пятам.

И каждый из мальчиков внимательно посмотрел на Брента, и тот улыбался в ответ; он не собирался винить себя за то, что сейчас случилось между ним и Олимпией. Ведь он же не получил от нее ничего такого, чего бы она добровольно не отдала ему, не так ли? И он остановился в тот самый момент, когда Олимпия дала ему понять, что достаточно. Короткий взгляд на нее, окруженную детьми, подсказал ему, что она уже полностью овладела собой, и он даже почувствовал себя немного обиженным из-за того, что баронесса так быстро забыла о страсти, только что соединявшей их. Потом Брент обратил внимание на ее руки, которые она сцепила на коленях крепче, чем обычно. Не такая уж она была спокойная, хотя и пыталась казаться таковой.

– Вы все остаетесь здесь? – спросила Олимпия у мальчиков.

– Том вернется в соседний дом вместе с его светлостью.

А «его светлость» пока был не готов ретироваться, но Брент молчал об этом. Так, наверное, было лучше. Олимпия открыла ему тайну своего прошлого, и он хотел побыстрее понять, чем это для него может обернуться. При этом он чувствовал, что уже не сможет от нее отказаться. От такой страсти, которую она выказала, целуясь с ним, мужчина никогда не откажется, если только он не последний дурак.

– Разве нам не нужно обсудить, как мы будем следить за Доббин-Хаусом? – спросила Олимпия, повернувшись к графу.

Бренту совершенно не хотелось, чтобы она крутилась возле этого ужасного заведения, но все ее возражения, безусловно, имели смысл. Привлекать мальчиков к этому делу не следовало, у него не было под рукой никого, кто бы мог зайти в дом под видом клиента.

– Отправимся туда завтра вечером. А перед этим мы с парнями внимательно осмотримся на местности. Нам нужно узнать все об округе, прежде чем мы приступим к делу. И главное – определить пути отступления.

– Толково, – кивнула Олимпия. – А я пока приготовлю свой план.

Вскоре Брент и Томас отправились к себе. По пути же граф думал о том, какой еще план требовался Олимпии. И почему-то он решил, что она его очень удивит.

* * *

– Вам нравится этот человек? – поинтересовался Эйбел, когда Олимпия повела мальчиков наверх, в спальни, приготовленные для них.

– Нравится, – сказала она. – Почему ты спрашиваешь?

– У него дурная слава, вы же знаете. Я слышал, что о нем плохо говорят.

– Боюсь, что большинство из этих слухов распространяет его мать.

– Его собственная мать говорит о нем такие вещи? И вы думаете, что все это неправда?

– Уверена. Она делает все от нее зависящее, чтобы графа не пускали ни в один приличный дом. И она пытается надавить на него, чтобы он отказался от поисков доказательств ее преступлений.

– Это та самая женщина, что крадет детей, да? – спросил Джайлз, заглядывая в спальню, которую всегда делил с Дэвидом, когда они ночевали в Уоррене.

– Да, та самая. Я думаю, что она занимается этим уже много лет.

– Тогда почему он ее не остановил?

– Она его мать.

Мальчики молча закивали. Прощаясь с ними, Олимпия сдержалась и не стала бросаться к ним с объятиями, хотя очень хотелось. Они с большой осторожностью относились к чрезмерному проявлению чувств. В особенности ей хотелось обнять маленького Джайлза. У нее не было сомнений, что они с ним в какой-то степени родня. В милой мордашке мальчика она видела черты Уорлоков. К сожалению, ему ничего не было известно о родителях. Мать бросила его младенцем, и он вырос при Эйбеле. Джайлз был еще слишком мал, чтобы понимать, каким даром он, возможно, обладал, – даром, переданным ему с кровью Уорлоков. Этот дар, кстати, мог бы помочь ему определить, кто из мужчин ее семейства является его отцом.

– Отдохните, дети. Что-то мне кажется, что граф заставит вас завтра изрядно потрудиться.

Трое младших скрылись в двух соседних спальнях, соединенных дверью. Олимпия услышала, как эта дверь захлопала, стоило мальчикам зайти внутрь. Эйбел же задержался в коридоре. И рассматривал баронессу с выражением, от которого той стало неуютно. По уму он был старше своих двенадцати лет, и Олимпия испытывала грусть от этого. У него никогда не было детства.

– Где Артемас и Стивен? – спросил он наконец.

– Занимаются поисками, как и вы, – ответила Олимпия и, не сдержавшись, погладила его по густым вьющимся волосам. То, как он съежился, но не отшатнулся от нее, позабавило Олимпию и одновременно обрадовало. – Они скоро вернутся и устроятся в спальне напротив.

– Хорошо. Если понадобится, я мог бы помочь им, но, думаю, у них лучше получится.

Эйбел зашел в спальню и осторожно прикрыл за собой дверь. Покачав головой, Олимпия отправилась к себе, зная, что племянники обязательно дадут ей знать, когда вернутся, – когда бы ни пришли.

Накинув пеньюар у себя в спальне, баронесса решила немного почитать, но тут послышался тихий стук в дверь.

– Ну слава богу! А то я уже начала беспокоиться. – Олимпия впустила племянников в комнату. – Нашли что-нибудь стоящее?

– Я думаю, что сестру Мэри увезли из страны. – Артемас уселся в кресло рядом с камином.

– Я очень боялась, что так и произойдет, – со вздохом сказала Олимпия и опустилась на край кровати. – Значит, мы ее упустили?

– Может – да, а может – нет. – Стивен устроился на подлокотнике кресла, в котором сидел брат. – Мы приблизительно знаем название корабля, на который ее посадили. Он сначала пойдет к побережью Шотландии, а уж потом направится в колонии. Это дает время перехватить ее в Шотландии, если там мы вовремя перебросимся словечком кое с кем.