class="v">предательски так наворачивается,

и что-то внутри проворачивается,

и что-то вдруг

царапается,

как лоза.

…Человек остается один…

Старая музыка

1

…Кружится старая грамофонная пластинка.

Сквозь треск и шум

пробиваются звуки старой музыки,

словно время посылает нам

свои позывные.

Старая музыка, звучащая со старых пластинок.

Она наивна,

сентиментальна,

не знает крутых пассажей,

не освящена электрогитарами и синтезаторами.

…Но почему же мы любим слушать старые пластинки?

Может быть, потому,

что звучит живая музыка времени?

Живая душа времени пробивается к нам?

„Жалобно стонет ветер осенний“…

– кружится старая пластинка.

Круговорот времени.

Пластинка поет не спеша.

Возвращается на круги своя

наша душа.

2

Музыка звучит,

старая пластинка поскрипывает слегка,

и плывет щемящая мелодия,

как уплывающие вдаль облака.

А где-то далеко,

где прозрачная осень торопится на смену

уходящему лету,

где-то далеко птицы летят в Йену,

или из Йены,

какая, в общем-то, разница,

там живет моя загадочная королева —

она смеется и дразнится,

как могут дразниться исключительно

особы королевской крови.

И, если я скажу,

что это мне внове,

то я не ошибусь,

потому что она,

находясь в этом перевернутом нами мире,

влюблена

в меня,

собственно, и я в нее —

но это не важно.

А важно то, что

птицы кричат протяжно,

а она стоит у окна,

всматриваясь в прозрачность утра,

вслушиваясь в мой шепот,

который ей несет ветер

на крыльях цвета перламутра,

и шепот мой, окрыленный

несбывшимся чувством,

покачивается в небе,

как тысячесвечовая люстра,

и горит мой шепот,

как огонь, запаленный в печи.

Слушай его и молчи,

потому что,

если бы не было меня,

то не было бы и тебя,

мы распались бы на атомы,

не родившись.

Слышишь?

Словно азбука Морзе,

жизнь выстукивает

нервно

наш с тобой

сердечный,

секретный код.

В этот ли,

в следующий ли

год,

мы увидимся —

там, где свивается мир

в клубок,

словно кошка,

там цветет родедрон

и пахучий мирт,

там сакура молча цветет,

там липа, качаясь, растет,

там ароматы

порхают по воздуху,

как маленькие дирижабли,

и говорит волшебник:

„Крибле, крабле“,

и берег, подобный сабле,

и песок золотой,

и ты – моя,

и не со мной…

«…Пусть жизнь порой сулит нам муки ада…»

…Пусть жизнь порой сулит нам муки ада,

Пусть мир порой жесток, несправедлив,

Не говори мне про печаль, не надо,

А вспомни ветви древние олив:

Как струны арфы, их колеблет ветер,

Летит, звенит мелодия чудес.

Пусть ты один на этом белом свете,

Но ангелы спускаются с небес…

Группа риска

Я, как волк, по жизни рыскал,

Рысью мчался к ясной цели,

Оказался в группе риска,

Где совсем иные цели:

Уцелеть, не сдаться, выжить,

Увернуться от разбоя,

Чтоб затем из сердца выжечь

Всё: и небо голубое,

Память встреч, разбег фиалок,

Трав зеленых ожерелье

И заветного фиала

Мозг дурманящее зелье,

Звон железа – зелья злее, —

Бездны лезвие разяще,

Яд любовного елея,

Жест жеманен, но изящен,

Чаще чаши чище, чище,

Чащи ропот безглагольный,

Кажется, чего-то ищет

Тихий шепот алкогольный:

Берег Бога, берег боли;

Там, где чаянья витали,

Пышным цветом алкоголи

Повсеместно расцветали.

Будто бы с младенцем зыбка,

Нерв качается сердечный:

Очень зябко. Очень зыбко.

Ветер веет быстротечный.

Все мы нынче в группе риска,

Каждый кворум славен вором.

Какова же сумма иска?

Ознакомьтесь с приговором!

«…Те, кто сошел к нам с полотна…»

Не дай мне Бог сойти с ума…

А. Пушкин

…Те, кто сошел к нам с полотна —

Те —

То ли ангелы,

То ли черти…

Главное, наверно, нам не сойти с ума,

Главное, наверно, нам не думать о смерти,

Но только думать, пожалуй, и плакать о том,

Что остается там – за полотном, за строкою,

И наш роман, кажущийся полотном,

Становится не романом, а мной и тобою.

Мы с тобой, словно два ребра,

Мы с тобой, словно Адама и Ева.

Сгущается ночь – и снова творить пора,

И блики от лампы ложатся и справа, и слева.

И всё, что ничтожно, ненужно, обрыдло —

прочь!

Прочь отсюда, кроме строки и гула,

Что укладывается в тысячу вторую ночь,

Четкую, как шаги почетного караула…

Странная женщина

Есть в этой женщине

Страсть к лезвию игры,

Уменье жить

И неуменье дрогнуть.

Она изящна,

Как китайский шелк,

Изысканна, умна и горделива.

На ласку неотзывчива она,

И лаской на привет не отвечает.

О, Боже мой, храни ее, храни!

Она, увы, столь нынче одинока,

Сколь в остальном удачлива.

И пусть…

Письмо

Твое письмо, летящее вдали,

моя любовь,

летящая навстречу,

быть может, встретятся

в заоблачной пыли;

быть может, встретятся,

но я тебя не встречу.

Неровный почерк, строчек быстрых

рябь,

печальный смысл,

распавшиеся