class="a">[1467], Гератские горы и Гур мы прибыли в замок Бу-л-Аббаса, [сына?] Бу-л-Хасана Халафа[1468], одного из слуг державы и предводителей Гура. Там отдохнули три дня и перешли оттуда в сей рабат[1469], расположенный в шести-семи переходах от Газны. [Наше] разумение нашло необходимым — хотя и тяжело на сердце — написать это послание, ибо хану лучше прочитать обстоятельства дела в нашем описании, нежели [их] услышать через молву, потому что противники без сомнения хвастаются и преувеличивают это дело. Беда случилась по вине нашего войска, что пришлось испытать /634/ этакое необыкновенное происшествие. Ежели смертный час [наш] еще не близок, то по милости и благодеянию господа бога, да славится поминание его, и с помощью его положение поправится. По мудрости и многолетнему опыту, в силу которых он несравним, хан знает, что с тех пор, как стоит мир, с царями и ратями приключались подобные случаи. Для Мухаммеда-избранника, да благословит его Аллах, из-за нечестивцев [рода] Корейш однажды произошла неудача, но пророчеству его [от того] ущерба не было, и он потом полностью достиг цели.

Истина всегда будет истиной. Коли теперь звезда врагов, наконец, на несколько дней взошла выше, то [все же], слава Аллаху, ось это мы, и на главном месте в государстве стоим благополучно мы, и сыновья, все родичи и свита, да сниспошлет им Аллах победу, здравы и невредимы. Эту беду скоро можно поправить, ибо имеется столько оружия и припасов, что никакой счетчик не исчислит их числа, особливо, когда у нас есть друг и товарищ, подобный хану. Несомненно, что он не пожалеет для нас войска и людей, а ежели мы попросим, чтобы он явился сам своей особой, то он и этого не пожалеет, дабы устранить ущерб нашего достоинства, и не посчитает за труд. Да осчастливит нас господь, велик он и славен, дружбой с ханом и единомыслием, по милости и превосходству своему. Сие послание отправлено с этим спешным стремянным. Когда мы здравы и невредимы прибудем в Газну, то назначим оттуда посла из доверенных мужей [нашего] собрания и поговорим в этом смысле попространней. То, что нужно будет решить, будет решено, то, что нужно будет сказать — сказано. Мы ожидаем, что ответ на сие послание вскоре прибудет, и мы узнаем мнение и убеждения хана в этих делах, дабы обновилась дружба, мы бы облачились в одеяние радости и посчитали [ответ] величайшим из даров *с соизволения Аллаха, велик он и всемогущ*”.

В день, когда мы возвратились в Газну с эмиром, и все потеряли радость жизни по причине тяжкого события, и самому великому падишаху жить оставалось уже недолго, у меня явилось желание написать нечто подобное этой книге в оправдание этого происшествия [и] поражение сие выставить в лучшем свете. Какой-нибудь превосходный мастер /635/ должен был сочинить [для] этого несколько бейтов, так чтобы была и поэзия и проза. Но из стихотворцев-современников, живших в течение последних двадцати лет в нашей державе, я не находил ни одного, какого хотел, покамест не довел мою “Историю” до сего места. Тогда я попросил Бу Ханифу, да поможет ему Аллах, и он сочинил, прекрасно сочинил и прислал; *все хорошее у нас от него*. Дело этого мастера слова так не осталось — когда я ошибался в своем предсказании — и теперь, вскоре после начала державной поры государя султана Абу Музаффара Ибрахима, да продлит Аллах его существование и высочайшую заботливость [его], он обрел немалое покровительство и драгоценных наград, и ему пожаловали должность мушрифа в Тернеге[1470]. На Тернег не следует смотреть пренебрежительно, ибо он был сначала владением хорезмшаха Алтунташа, да будет над ним милость Аллаха. Касыда такова:

Касыда

Если сердце царь оторвет от пиров в саду роз,

Он легко царство к рукам приберет, легко!

Царство есть что-то дикое, а посему знаю то,

Что от человека оно никак не зависит.

Правосудием можно его укротить и, коль его укротишь,

Человечным станет оно и все переменится в нем[1471].

Кто же скажет тебе: не пил бы вина?

Пей вино, получай опьянения радость,

Пей вино, но не так, чтоб в конце концов

Не терпеть его больше, как младенец груди.

Знает ли царь, что означает есть и спать?

Все дети, ходящие в школу, то знают.

Коль осмотрителен царь в своем деле бывает,

Он врага, связав, из сада удаляет в тюрьму.

Змея бывает врагом и, вырвав ей зубы,

Не считай себя безопасным, коль нужны тебе зубы.

Будь осторожен с врагом, когда он становится другом,

И муга[1472] страшись, когда он принял мусульманство. /636/

Книге полезной заглавие дано ей в похвалу,

Но можно узнать по заглавию и вздорную книгу.

Когда себе царь справляет мишурный кафтан,

Враг разрывает его до тесьмы ворота.

Не прельстится величием слона и балдахина,

Каждый, кто испытал презренность верблюда с седлом.

Искусный мастер не бывает недвижим,

Ибо и небосвод стал вращаться для какого-то дела.

Ма'мун был из владык державы ислама,

Ровни ему никогда не видал араб и дихкан.

Из шелка джуббу он носил столь долго, что

Она износилась, истерлась на нем, изветшала.

Много тому удивлялись недимы,

Спросили его о причине они.

Ответил: “После царей остаются предания

У арабов и персов, а не льняная одежда и тузская.

Если царь восседает и спит на шелку и на бязи,

Слишком тяжел хафтан[1473] ему кажется.

Царство, кое берешь ты в доспехе, с копьем,

Нельзя отдавать за водоем и душистые травы.

Если воинства сердце царь не будет беречь для себя

И во дворце, и на поле сраженья,

То как же в сраженье дело удастся ему?

Он унижение потерпит от униженных чертогом.

Хоть с помощью денег и крепнет войска дух,

Но вдохновлять его нужно и угощеньем.

С лекарем вежливо ты обходись, чтобы здоровье

Твое сохранял он лекарством и снадобьем.

Хочешь быть безопасным от злосчастных людей,

Не отходи от Корана и речь веди по Корану.

С ним благочестие связано, а знание с покорством.

Связана слава с величием души, а с диваном — поэзия.

Созданье формой сильно, а нрав — образом жизни.

Вера