– Слава богу! Живем помаленьку. Пообедайте с нами!

– Спасибо, уже обедали. Идет рыба?

– Идет, самое время!

– И начальник ваш… Турайкин… – не сразу вспомнил фамилию уполномоченного Белов, – всё с вами?

– Бог миловал! Как увезли вы его, так и не видели больше, меня бригадиром назначили. Мария, наливай чай гостям. – Карл Иванович жестом пригласил за стол.

– Новеньких никого нет? – Сан Саныч не хотел расспрашивать при Егоре.

– Нет, все прежние. Чай у нас с чабрецом, – угощал Карл Иванович.

– А где же народ? – поинтересовался Егор, отхлебывая из кружки и отмахиваясь от мошки.

– Тут только часть, остальные ниже по пескам стоят… Мои-то сегодня на охоту ушли.

– На какую охоту? – оживился Егор.

– Гусей будут ловить на озере. Всю ночь с ненцами какие-то заборы строили.

– А далеко? – Егор вышел из-под навеса и стал всматриваться в тундру.

– Километра полтора, гуси-то сейчас линные, не летают… – Карл Иванович смотрел несколько виновато. – И жалко этих гусей, а что делать? Засолим на зиму. Рыба с декабря почти не попадается, весной кору ивовую к муке подмешивали.

– В Сопкаргу пешком ходили? – спросил Белов.

– Так точно, – улыбнулся Карл Иванович, – двадцать пять километров. День туда с нартами, день обратно. Рыбу сдадим, крупы выдадут.

– А если медведь? – спросил Егор.

– Бывает. Прошлой весной один прямо сюда ходил. Понял, что у нас оружия нет, и не боится, только невод вытянем, он и тут! Девчонки от него в избу…

Из-за барака вышел парень с кучей сетей на плечах, сбросил возле вешал. Поздоровался, подходя к столу.

– Марта, дай хлеба! На всех ребят… – он устало присел на лавку и налил себе чая. – Все сделали, сейчас начнем.

– Много гуся? – спросил Егор.

– Черно в центре озера! – глаза парня блеснули азартом. – Многие, правда, уже летают.

– Сан Саныч, можно, я схожу, гляну? – Егор умоляюще посмотрел на своего капитана.

– Не получится, – Белов встал, протянул руку Карлу Ивановичу. – Бывайте здоровы. На оружие вы имеете право, я узнавал.

Все вышли к берегу.

– Лайма долго тогда болела, спасибо, что увезли ее… – сказал Карл Иванович и поклонился.

Их встречал Померанцев. С черными по локоть руками и погасшей папиросой во рту:

– Менять начали поршень, Сан Саныч. Чуть живой был, хорошо, поглядели…

– Надолго?

– До вечера провозимся. По-другому никак…

Под это дело Егор отпросился на берег. Шлюпку еще не поднимали. Сан Саныч был нервный, он и все время был нервный последнее время, но отпустил.

Уже вскоре Егор с парнем подходили к низинке, в которой ловцы варили чай. Вместе с ненцами человек пятнадцать собралось. На всех самодельные накомарники – из тюля, из чулок, многие в зимних варежках. Дымари в банках чадили, но мошка все равно серым гудящим роем висела над головами и ползала по людям.

– Засем рузё? – заволновался одни из ненцев, увидев у Егора ружье. – Не нада рузё! Совсем тиха нада! Я все показать буду!

Ребята и девушки, не евшие с утра, разбирали краюхи.

– Хлеб кусай и пойдем! – решительно скомандовал старший ненец и, допив свой чай, встал.

Егор, осторожно отмахиваясь от мошки и комаров, рассматривал сквозь кусты громко, на разные голоса галдящую пеструю массу в середине большого озера. Ближний конец был узкий, здесь вытекал ручей, по его берегам были натянуты рыболовные сети. Сужаясь, этот коридор вел в большой загон из невода.

– Ты туда ходи! – рассылал ненец людей. – Ты туда! Когда псиса беги, маненько токо махай рука. Совсем берег не ходи, они разный сторона беги, нисего не поймай! Моя лодка пойди. Никода тута не тарапися!

Люди, прячась за кустами, двинулись вокруг озера, Егор остался. Ему не очень понятно было, как они собираются загонять гусей – озеро было большое. Обходили долго, мошка зажирала, заползала под накомарник, набивалась в рукава, Егор уже жалел, что пошел. Через какое-то время гуси забеспокоились, загалдели, а потом поплыли в сторону Егора. Из темной гогочущей массы отделялись и отделялись группы с вожаками. Птицы плыли быстро, передних вскоре стало хорошо видно. С другой стороны озера показалась маленькая ненецкая долбленка. Потом вторая и третья. Лодки плавали, подталкивая к ловушке массу птицы.

Егор подкрался ближе к берегу, он забыл о мошке и комарах, не шевелился, завороженный грандиозной, даже и страшноватой картиной. Птицы широким фронтом приближались к ловушке, и к берегу, где притаился Егор. Часть гусей уже перелиняли и могли летать, они поднимались в воздух, но, сделав круг, снова садились к товарищам. Гвалт и резкий гогот стоял такой, что Егор невольно прикрывал уши.

Передовые птицы уже достигли берега, выбирались, прямо к Егору спешила большая группа гуменников, молодняк сильно отличался размерами и худобой. Птицы были уже совсем близко, когда Егор вспомнил, что должен пугать их, он высунулся над кустом, замахал руками, гуси кинулись врассыпную, помогали себе крыльями, подлетали, но, пролетев с десяток метров, падали и улепетывали в тундру между кустов и кочек. Один пролетел так близко, что Егор мог его схватить, но он, наоборот, испуганно сел за куст от большой птицы.

Недалеко от Егора бегал сосед, загоняя гусей обратно в воду, Егор встал во весь рост, засвистел пронзительно и тоже замахал руками. Гуси, поднимая черную муть, кинулись в разные стороны, большинство устремились по ручью в сторону ловушки.

В сужающемся коридоре из сетей было уже много птицы, впереди всех плыли чернозобые казарки. Некрупные, аккуратные гусики, как солдаты, двигались плотным строем. Только маленькими черными клювами вертели. Среди них выделялись краснозобые казарки. Эти, кирпично-красные с белыми щечками и небольшими черными головками красивые птицы, держались семьями. Только большие гуси – гуменники и белолобые – метались, словно понимали, что впереди ловушка.

Лодки поджимали сзади, загонщики надвигались с двух берегов. Какие-то гуси ныряли, плыли под водой и, вынырнув за лодками, улепетывали, громко радуясь спасению. Другие настырно и смело лезли на берег и исчезали в кустах. Рядом с Егором выскочил здоровый гусачина. Длинно вытянув шею вдоль земли, он ловко лавировал между кочками. Егор кинулся за ним, но гусь быстро удалялся, другой такой же выскочил рядом, Егор метнулся к нему, споткнулся о кочку и растянулся во весь рост. Через секунду и этого гусака уже не было видно. Птицы мелькали тут и там. Егор вспомнил про ружье, подумал, нельзя ли уж теперь стрелять, но не стал, вернулся к взбаламученному и истошно орущему озеру.

Плотный поток перепуганной птицы тек по ручью внутрь загона. Их было очень много, задние напирали, возникала давка, какие-то, размахивая крыльями, бежали по головам. Другие запутались и бились в сетях. Вопили истошно, большие и поменьше, черные, серые, белобокие, красноватые. Расправляли крылья и махали ими, но крылья, с не отросшими и не окрепшими еще перьями, изменяли птицам.