– От нее, от нее, – кивнула Аля. – Оно у меня уже две недели лежит, вас не было… Хотите ей ответ написать, я подожду, если недолго.

Сан Саныч смотрел на нее, как баран.

– От вас ей нельзя получать письма, поэтому я от себя отправлю, – объясняла Аля. – Она мне написала, что за ней следят…

Девушка была свеженькая с утреннего сентябрьского морозца, в каюте зверски пахло перегаром. Сан Саныч открыл иллюминатор.

– Извините, – кивнул согласно и вскрыл конверт ножом.

Это был ее почерк. Не очень ровный и без наклона. У Сан Саныча в горле что-то застряло.

– Я подожду наверху. Можно по палубе погулять?

Сан Саныч только кивнул, он уже читал.

«Дорогой мой Саша, как же мне хочется, чтобы это письмо попало к тебе! Это будет так много значить! Я уже девять месяцев не знаю, что с тобой. Пишу в Ермаково, но ты можешь быть где угодно. В тюрьме, в лагере… это не важно, главное, чтобы ты был жив, чтобы взял в руки этот листок и ответил мне!

У нас все неплохо. Нашего сына зовут Сан Саныч. Не оригинально, конечно, но мне не с кем было это обсудить. Он родился восьмого августа. Четыре с половиной килограмма. Ест отлично, то есть пьет. Катя тоже в порядке. Веселая “болтушка”. Пытается говорить, но кроме меня ее никто не понимает. У меня появились хорошие знакомые. Живем на квартире, село большое и богатое. Много очень дешевых овощей, а для детей хороший климат. Все это на берегу Енисея, по которому ходят пароходы! И недалеко от Минусинска.

Все. Когда ты ответишь, напишу огромное письмо на сто страниц!

Буду молиться и молиться (я и так все время молюсь), чтобы ты получил это письмо. Или хотя бы был жив! Твоя Николь».

Ком в горле Сан Саныча превратился в сук. Он еле держался, боясь, что вернется Аля. Мотал мутной головой, стиснув зубы. Он не понимал, почему так коротко, перечитал еще раз.

– Сан Саныч, у меня буквально пять минут, я на работу шла и увидела, что подходит «Полярный»! Если хотите, я вечером зайду, а завтра отправлю?! – Аля осторожно спускалась по тесным ступенькам.

– Нет-нет, я сейчас. Надо срочно, отправьте самым срочным. Авиа! Я только напишу, что я здесь… – он выдрал лист из какой-то тетради и стал быстро писать.

«Здравствуй Николь!

Меня нашла твоя подруга Аля, и я узнал твой адрес. Не верю в это…»

Когда Аля ушла, он вышел покурить. Разгружали баржи, которые привел «Полярный», веселые зэки катали по трапам тяжелые бочки с омулем и селедкой. Померанцев с бумагами в руках негромко и твердо препирался с крепким мужиком в серой телогрейке. Погода поблескивала морозным сентябрьским солнцем. Енисей, чистый и сильный, шумно наваливался на нос баржи. Сан Саныч курил и трясся, и таял внутренне, потрогал небритую щеку, надо было побриться. У него теперь и сын. Он пытался понять, что это значит, и не понимал, только видел прекрасные глаза Николь. И обнимал ее. Теперь у него их было трое.

Он побрился, как мог привел себя в порядок и сел писать письмо. Ничего не выходило. В его жизни без Николь случилось так много, что он не знал, с чего начать, о чем надо, а о чем не стоит писать. Сидел думал, выходил курить… Вечером, чтобы успокоиться, пошел в Ермаково, завернул по привычке в продуктовый и понял, что идти ему не к кому и покупать нечего. На спиртное он смотреть не мог. Он вышел, и ноги сами понесли его привычным маршрутом в их палаточный городок. Он помнил, что городка уже нет, и все равно шел туда, где они были вместе.

Склад ГСМ на месте их палатки разросся, зэки сидели в тенечке под высоким штабелем из бочек с бензином и курили. Колючка в нескольких местах лежала на земле, через нее тянулись тропинки, но и часовой зачем-то стоял у ворот. Впрочем, и он не стоял, а сидел на лавочке и тоже курил.

Сан Саныч пошел обратно. И здесь, и в поселке, а еще больше на грузовом причале чувствовалась усталость. Как будто притомилась гигантская Стройка. Раньше на причале выгружали и выгружали, особенно осенью, торопились, валили на землю – кучи стройматериалов высились тут же у причальной стенки, в расчете на зимнюю разборку. Теперь куч не было, никто никого не подгонял, а ограждение разгрузочного отдельного лагерного пункта стало в два раза меньше.

Сан Саныч все так же бесцельно побрел к избушке, где Николь жила с Померанцевым. Дымок тянул из трубы. Сан Саныч замялся, неудобно было перед чужими людьми, но взглянуть очень хотелось, и он открыл знакомую калитку. Потом, все еще сомневаясь, постучал и вошел в сенцы. Дверь из комнаты распахнулась. Симпатичная женщина глядела приветливо и с вопросом в глазах.

– Здравствуйте, – Сан Саныч замялся, потом улыбнулся виновато. – У меня тут знакомая жила. Извините, наверное, переехала… Извините…

– Вы – Сан Саныч?!

– Я? Да… – ответил Белов, всматриваясь в милое незнакомое лицо.

– Я – Ася, жена Георгия Николаевича Горчакова. Заходите, пожалуйста!

– Здравствуйте, – пораженный Белов шагнул в комнату. – Вы приехали к нему?

– Да, мы приехали, только никому не говорите, пожалуйста! Снимайте шинель!

– Да, спасибо, а где Георгий Николаевич?

– В командировке, две недели его не видела.

– Вы на свидание к нему приехали?

– Нет, насовсем! Что вы на меня так смотрите? Вы не голодный? Чаю хотите?

– Вы давно здесь? – Белов смотрел на Асю, не отрываясь.

– С июля, в школе работаю… – Ася достала печенье, налила чай и села за стол.

Белов наблюдал за Асей, вспоминал Горчакова, отказавшегося от ее писем:

– Я другой вас себе представлял…

– Да? Ну вот, я такая…

– Думал, вы старше.

– А я и не молодая, сыну пятнадцать лет… Вы извините, мне Георгий рассказывал о вас, вы нашли жену? Ее Николь зовут, правильно?

Они просидели допоздна. Пришел Коля, поужинал и лег спать, а они все разговаривали. У Аси были такие понимающие глаза, что Сан Саныч говорил и говорил. Накопилось. После лагеря он двух слов не сказал ни с одной женщиной. Было уже поздно, он спрятал письмо:

– Теперь знаю, где они, но я приписан к буксиру…

– А если потихоньку? Когда ваш «Полярный» будет в большом рейсе?!

– У меня паспорта нет… Справка и маршрутный лист.

Ася молча кивнула, соглашаясь. Сан Саныч поднялся.

– Спасибо вам, очень рад был… извините, уже поздно…

Ася стояла что-то напряженно соображая:

– Слушайте, а давайте я съезжу к Николь?!

– Вы?! – удивился Белов.

– Ну да. Могу отвезти вещи, деньги. Увижу, как живет, может, помогу чем-то. Подумайте! Мне не сложно!

– Не-ет, что вы?! Туда почти неделя в одну сторону, и билетов не достать… Вы же к Георгию Николаевичу приехали… – Сан Саныч все думал, словно готов был согласиться.