Самой главной задачей Армии Крайовой было нападение на немецкие казармы с целью захвата оружия. Сделать это было нелегко, особенно среди бела дня, тем более что немцы ожидали мятежа. Старый Город (Старее Място) и его центральная часть быстро перешли в руки повстанцев, но восточная часть на Висле, где была сосредоточена основная часть немецких войск для обороны Варшавы от Красной Армии, оставалась вне пределов их досягаемости. Позднее бойцам АК удалось захватить Дом ПТАО – огромное здание Польского телефонного акционерного общества, с его колоссальной по размеру башней в неонорманском стиле. Дом облили бензином и подожгли. Оборонявшиеся сдались, и поляки захватили в плен 115 немцев с оружием.

Бойцы Армии Крайовой в качестве знаков отличия носили на руках бело-красные повязки. Вскоре многие захватили немецкие каски, но нарисовали на них бело-красные полоски. Польские евреи и коммунисты, которые прятались после восстания в гетто, тоже вступили в борьбу. 5 августа бойцы АК напали на концлагерь в разоренном гетто, убили охранников СС и освободили 348 оставшихся в живых евреев.

Добровольная массовая мобилизация была основана на продуманной инфраструктуре со своими врачами и медсестрами, работающими на перевязочных пунктах и в полевых госпиталях. Местные священники служили военными капелланами. Профессиональные токари и слесари стали оружейниками. Они мастерили огнеметы и свои собственные автоматы «молния» по образу и подобию английского пистолета-пулемета «стен». Другие подпольные мастерские изготавливали гранаты из консервных банок и самодельной взрывчатки, а чаще всего из неразорвавшихся немецких снарядов и бомб. Горячую пищу обеспечивали бывшие рестораны, работающие как полевые кухни. Отдел пропаганды напечатал листовки и выпуски новостей «Информационный бюллетень» и «Польская Республика». Они расклеили по всему городу плакаты с призывом: «Одна пуля – один немец!». Восставшие имели собственное радио, которое продолжало вещание до самого конца, до 2 октября, несмотря на все усилия немцев уничтожить его.

Молодые женщины переносили раненых на носилках. Мальчики, слишком молодые, чтобы воевать, были добровольными связными. Видели, как 9-летний мальчишка взобрался на немецкий танк и бросил внутрь гранату. При виде этого и немцы, и поляки застыли от изумления. «Когда он спрыгнул, – писал очевидец, – то отбежал к подъезду и расплакался». Дух захватывало от храбрости и готовности к самопожертвованию молодых.

4 августа Сталин неохотно согласился встретиться с делегацией польского правительства в изгнании. Премьер-министр Станислав Миколайчик провел встречу не лучшим образом, но это не имело никакого значения, так как в любом случае никак не повлияло бы на исход. Сталин четко настаивал на одном: следует вести переговоры с зависимым от Советов Польским комитетом национального освобождения (ПКНО). Он уже дал указание, чтобы будущее ручное правительство Польши переправили на польскую территорию в обозе Красной Армии. Члены ПКНО разместились в Люблине и стали известны на Западе как «люблинские поляки» в противовес «лондонским полякам».

ПКНО, естественно, принял сталинскую границу по линии Молотова-Риббентропа, которая приблизительно совпадала с линией Керзона, названной так по имени английского министра иностранных дел, предложившего ее в 1919 г. «Люблинских поляков» плотно контролировали Николай Александрович Булганин (тогда член Военного совета Первого Белорусского фронта) и комиссар госбезопасности Иван Серов – в 1939 г. он курировал по линии НКВД массовую депортацию и уничтожение поляков. Булганин и Серов также присматривали за маршалом Рокоссовским, наполовину поляком, командовавшим Первым Белорусским фронтом, освобождавшим Польшу. Отношение Сталина к полякам базировалось на принципе «враг моего врага все равно остается моим врагом».

Практически отказавшись помогать лондонским полякам, Черчилль был глубоко тронут храбростью Армии Крайовой и сделал все возможное, чтобы помочь ей. 4 августа он отправил Сталину радиограмму, сообщая, что Королевские ВВС сбросят повстанцам оружие и продовольствие. В тот же день к выполнению этой опасного задания приступили экипажи бомбардировщиков, базировавшихся в Италии – преимущественно польские и южноафриканские.

9 августа Сталин, скорее всего, чтобы сохранить лицо, обещал Миколайчику, что Советский Союз поможет восставшим, хотя восстание и началось преждевременно. Он заявил, что немцы, контратакуя, оттеснили советские войска от города. Это было отчасти правдой, но главная проблема состояла в том, что после невероятного по размаху наступления советских войск в ходе операции «Багратион» летом 1944 г. передовые соединения Красной Армии были полностью обескровлены и испытывали острую нехватку топлива, а вся их техника нуждалась в серьезном ремонте. В любом случае Сталин вскоре продемонстрировал, что у него не было особого желания оказывать действенную помощь восставшим или хотя бы способствовать воздушным переброскам такой помощи союзниками. Ни одному самолету союзников не было разрешено приземлиться на занятой советскими войсками территории и только одному американскому бомбардировщику разрешили дозаправиться. Советские самолеты сбросили восставшим немного оружия, но без парашютов, и оно оказалось непригодным к применению после удара о землю. Сталину просто нужно было иметь несколько примеров оказания помощи, чтобы предотвратить впоследствии любую критику в свой адрес.

Немцы ввели в Варшаву свои самые кровавые антипартизанские части, у которых садизм и жестокость считались доблестью. В их состав включили скандально известную бригаду Каминского, которая являлась частью 15 «Казацкого кавкорпуса» СС, и штурмовую бригаду Dirlewanger под командованием бригадефюрера СС Оскара Дирлевангера, расхаживавшего с любимой обезьянкой на плече, пока он командовал массовыми расстрелами. Этой группой формирований командовал обергруппенфюрер СС Эрих фон дем Бах-Зелевски – один из главных гиммлеровских подручных, руководивший массовыми убийствами евреев в Белоруссии. Это был тот самый садист, который жаловался рейхсфюреру СС Гиммлеру, что его убийцы страдают от перенапряжения. Похоже, что в Варшаве его люди наслаждались своей работой. Раненых в польских полевых госпиталях заживо сжигали огнеметами. Детей казнили для развлечения. Санитарок Армии Крайовой пороли кнутами, насиловали, потом убивали. Гиммлер поддерживал идею уничтожения Варшавы и ее населения и физически, и духовно. Сейчас он, похоже, считал, что поляки так же опасны, как и евреи. Только в одном Старом Городе было убито более 30 тыс. мирных жителей, не принимавших никакого участия в боевых действиях.

Во Франции в первую неделю августа канадцы, англичане и 1-я польская танковая дивизия с боями пробивались к Фалезу. Третья армия Паттона взяла Ренн и двинулась в Бретань. Шестого августа Гитлер заставил генерал-фельдмаршала фон Клюге бросить танковые дивизии в безнадежную контратаку у Мортена, в надежде продвинуться к Авраншу на побережье, чтобы таким образом отрезать войска Паттона от основных сил союзников. Благодаря решительности и храбрости американских солдат и офицеров при обороне Мортена, немецкий план с военной точки зрения оказался полным безумием и только сильно поспособствовал тому полному разгрому, который вскоре постиг немецкую армию в Нормандии. Однако Гитлер толкал Клюге к еще большей катастрофе, приказывая ему немедленно возобновить атаки на Мортен, но к тому времени передовые танковые колонны Паттона уже повернули на восток к Сене и продвинулись глубоко в немецкий тыл, угрожая базам снабжения и складам войск Клюге. Теперь немецким Седьмой армии и Пятой танковой армии грозило полное окружение в Фалезском котле.