Мать-Зима соотносилась с Мэб, как Мэб с Мэйв, – сила на порядок выше могущества Зимней Королевы. Я встречался с ней однажды, и она буквально связала один из самых могущественных магических приемов, которые мне когда-либо доводилось видеть, и при этом спокойно продолжала разговор.

Эхо моего призыва прокатилось по кладбищу над моей головой несколько раз, а затем…

А затем…

Затем – ничего.

Пару секунд я сидел там, выжидая, а горящее масло шипело и плевалось на лед. Ручеек масла пробежал к моим волосам и крови, и язычок пламени последовал за ним секундой позже. Это меня устраивало. Я не особенно хотел оставлять такую сочную мишень, чтобы кто-нибудь ее позже украл.

Я выждал, пока огонь догорит полностью и в могиле вновь воцарится тишина, но ничего так и не случилось. Проклятье. Я не собирался размышлять о том, что на самом деле должно произойти сегодня ночью, аккуратно перебирая все факты и анализируя, насколько они стыкуются. Во всяком случае, того времени, что у меня осталось, просто не хватило бы. Моим единственным шансом было добраться до кого-то, кто знает, и убедить этого кого-то поговорить. Бесспорно, собираться побеседовать с Матерью-Зимой почти то же самое, что пытаться вызвать Люцифера, а то и саму Смерть (если такое существо действительно есть – никто не знает этого на все сто), но, когда тебе позарез нужна информация от свидетелей и экспертов, единственный способ ее получить – поговорить с ними.

Может, мои заклинания не были достаточно смертоносными, но я не хотел убивать какое-нибудь бедное животное, чтобы привлечь внимание Старухи. Хотя, быть может, и это придется сделать. Слишком многое стояло на кону, чтобы позволить себе сентиментальничать.

Я покачал головой, убрал свои инструменты, и тут лед прямо под моими пальцами ног раскололся, и длинная костлявая рука в морщинах, бородавках и пятнах, явно принадлежащая телу футов двадцати высотой, взметнулась и схватила мою голову. Не лицо. Мою голову целиком, как мяч от софтбола. Или яблоко. Пятнистые черные когти на концах узловатых пальцев впились в меня, протыкая кожу, и я внезапно, рывком рухнул на долбаный лед с такой силой, что на секунду испугался, что сломал шею.

Я думал, что точно сломаюсь весь, когда ударюсь о лед, но вместо этого меня протащили сквозь него – в грязь и сквозь нее тоже, и потом я падал, вопя от внезапного инстинктивного слепого ужаса. Затем я ударился обо что-то твердое, и это причинило боль, даже несмотря на силу мантии, и я издал короткий каркающий выдох. Я болтался там, ошеломленный на миг, а эти холодные жестокие острые когти впивались в мою плоть. Вдалеке слышались медленные хромающие шаги, а мои ноги волоклись по какой-то поверхности.

Потом меня швырнули, дважды крутнув по горизонтали, и я врезался в стену. Отлетев от нее, я приземлился на что-то вроде грунтового пола. Я валялся там, не в состоянии сделать вдох, едва способный шевелиться. И либо я ослеп, либо находился в кромешной темноте. В голове звенело, и благодаря этому пламя обездвиживающего ужаса ощущается как-то слабее. Это было единственной положительной вещью во всем происходящем. Когда мне наконец удалось вдохнуть немного воздуха, я сделал это со скулящим звуком чистейшей боли.

Из темноты прозвучал голос, пыльный, скрипучий и покрытый пауками.

– Меня, – произнес голос, растягивая слово. – Ты пытался вызвать. Меня.

– Примите мои самые искренние извинения за возникшую необходимость, – сказал я Матери-Зиме. Точнее, попытался сказать. Вместо этого у меня вышло что-то вроде «Ой».

– Ты думаешь, я служанка, которую можно подозвать свистом? – продолжал голос. В нем словно сплелись и мумифицировались ненависть, усталость и мрачное веселье. – Ты думаешь, я какой-то мелкий дух, которым ты можешь помыкать?

– Н-н-н… ой, – выдохнул я.

– Ты осмелился позволить себе?.. Ты посмел произносить эти имена, чтобы привлечь мое внимание? – осведомился голос. – Мне нужно приготовить рагу, и я наполню кастрюлю твоим мясом – мясом наглого смертного.

В кромешной тьме раздался какой-то звук. Сталь, которой водили по камню. Взлетели несколько искр, ослепительных в окружающей темноте. Они выжгли на моей сетчатке силуэт массивной, сгорбленной фигуры с мясницким ножом в руке.

Искры плясали каждые несколько секунд, когда Мать-Зима медленно затачивала свой инструмент. Мне удалось взять под контроль дыхание и перебороть боль.

– Мм… – начал я. – М-мать-Зима. Я счастлив увидеться с вами снова.

Очередной сноп искр отразился от железной поверхности – ее зубов.

– Мне н-нужно поговорить с вами.

– Говори же, человечек, – позволила Мать-Зима. – Времени у тебя осталось мало.

Тесак со скрежетом снова проехал по точильному камню.

– Мэб приказала мне убить Мэйв, – поведал я.

– Она всегда делает глупости, – отозвалась Мать-Зима.

– Мэйв говорит, что Мэб сошла с ума, – сказал я. – Лилия согласна.

Раздался хрипящий звук, который мог быть хихиканьем.

– Какая любящая дочь.

Мне стало казаться, что я могу что-то из этого извлечь. Я нажал на нее.

– Мне нужно знать, кто из них прав, – сказал я. – Мне нужно знать, против кого выступить, чтобы предотвратить большую трагедию.

– Трагедию, – промурлыкала Мать-Зима, и этот звук заставил меня подумать о скребущихся скорпионах. – Боль? Ужас? Скорбь? С какой стати я должна желать останавливать это? Да это слаще, чем костный мозг младенца.

Хорошо, что я смелый и неустрашимый чародей, иначе последняя фраза заставила бы мою кожу съежиться настолько, что она протащила бы меня по грязному полу.

Но я так или иначе блефовал, поэтому решил рискнуть. Я скрестил пальцы в темноте и сказал:

– Потому что за всем этим стоит Немезида.

Скрежет тесака внезапно прекратился.

Темнота и тишина на какой-то краткий миг стали абсолютными.

Воображение рисовало мне образ Матери-Зимы, тихо подбирающейся ко мне в темноте с поднятым тесаком, и я едва подавил позыв разразиться паническим воплем.

– Так, – прошептала она мгновение спустя. – Наконец-то ты стал видеть то, что все время находилось у тебя перед глазами.

– Э-э-э… да. Думаю, да. Теперь, по крайней мере, я хоть что-то знаю.

– Как это по-смертному. Учиться, когда учиться уже поздно. Шкр-р-р… Искры.

– Вы не убьете меня, – заявил я. – Я в такой же степени ваш Рыцарь, как и Мэб.

Раздалось низкое, тихое фырканье.

– Ты не настоящий Зимний Рыцарь, человечек. Когда я пожру твою плоть, а вместе с ней и твою мантию, я передам ее в дар тому, кто более достоин этого звания. Мне не стоило отдавать ее Мэб.

Ух ты, ничего себе! Я не подумал о такой мотивации. Мои кишки словно наполнились водой. Я пытался пошевелить руками и ногами, но обнаружил, что они онемели и функционируют лишь отчасти. Я начал пытаться