оставил письмо при себе, сказав, что передаст его только лично вам в руки. Видать, послание-то – интимное… – при этих словах рыцарь закатил глаза. – Ах, так и представляю себе, что там написано!

– Эй, эй! – князь шутливо погрозил кулаком. – Что это ты там себе такое представляешь, а? Спокойней, мой славный Арман, спокойнее. И все же я чертовски рад тебя видеть… Ого! С тобой еще и англичане!

– Лучники, сир. Напросились – уж пришлось взять. Как и вон этих, – шевалье кивнул на всадников в длинных рясах, монахов, среди которых Вожников с удивлением узнал и начальника инквизиции Матаро брата Диего, уже сошедшего с коня и подходившего к императору.

– Рад видеть вас в добром здравии, ваше величество, – поклонившись, произнес по латыни монах.

Его несколько суховатое, но не лишенное приятности лицо университетского профессора и записного интеллигента светилось добродушием и самой искренней радостью.

– Мы, видите ли, пользуясь случаем, решили все же изловить оборотня… Хотя я в него и не верю.

– И правильно делаете, что не верите, – нахмурившись, заметил Егор. – Это не оборотень – человек.

– Человек?!

– Существо, одержимое манией кровавых убийств!

– О, Пресвятая Дева… Так мы должны его остановить!

– Конечно, должны, друг мой! – Вожников махнул рукой и улыбнулся. – И, кстати, о Деве. Здесь неподалеку есть заброшенная часовня Святого Искле.

– Да, мой сеньор, знаю такую.

– Вот туда-то мы как раз сейчас и отправимся – и со всей возможной скоростью.

Кроме князя, брату Диего очень обрадовалась и Аманда, пользуясь моментом, упросившая добродушного инквизитора сказать всем деревенским, что она никакая не ведьма, что досточтимый монах и сделал со всем своим благодушием:

– Эта добрая девушка не занимается черным колдовством, я сам лично допрашивал ее и убедился, что он не связана с Дьяволом, хоть и имеет кое-какой дар. А кто считает иначе, чем святая инквизиция… – тут в голосе монаха вдруг прорезалась сталь, – тот сильно об этом пожалеет, ибо всякий, идущий против мнения Святой Матери-церкви, есть подлый и невежественный еретик, достойный самой суровой, но справедливой кары!

Услыхав такое, опешившие крестьяне попятились и принялись кланяться всем подряд – брату Диего, императору, шевалье де Сен-Клеру и – на всякий случай – Аманде.

В деревушке долго не задержались, не прошло и получаса, как обретший нового командира отряд и примкнувшие к нему парни с Амандой, уже подходили к оскверненной часовне. Лошадей и большую часть отряда пришлось оставить внизу, лишь немногие сопровождали Егора на подъеме по обрывистой узкой тропе: славный рыцарь Арман де Сен-Клер, дон Эстебан де Сикейрос-и-Розандо (напросился, не прогонять же?), конечно же – брат Диего, а также «ватажка», кроме раненого Лупано, и юная… «не ведьма, а честная добрая девушка».

Поднимались со всей осторожностью, долго, и, когда вышли к часовне, оранжево-золотистое солнце уже наполовину скрылось за синим маревом гор.

– Да-а, – оглядев нагроможденья камней, Вожников озадаченно присвистнул и посмотрел на Аманду. – Ты точно знаешь, где искать?

– Я видела все глазами этого мавра, – девчонка насупилась и, чуть помолчав, резко указала рукой на усыпанное обломками камней основание полуразрушенной башни. – Смуглянка там, в нише.

Обернувшись, князь махнул рукой:

– А ну-ка, парни!

Альваро Беззубый, Агостиньо Рвань и Энрике Рыбина тут же бросились таскать и отбрасывать камни, употели, но вскоре ниша оказалась расчищенной, и князь, отослав парней в сторону, в благоговеньи склонился над закутанной в рогожку статуей, разрезал веревки…

– Господи! – заглянул из-за плеча Егора монах. – Какая странная… Очень похожа на…

– Это она и есть, – шепотом промолвил Вожников. – Не верите, так попробуйте сдвинуть с места.

– Но…

– Ее похитили мавры… не сами, а с помощью того, кого вы называете оборотнем… – князь не без удовольствия наблюдал за удивленным инквизитором. – Он рыщет где-то неподалеку, здесь этот маньяк, нелюдь… Сначала мы изловим его, а затем тайно вернем Моренетту в монастырь на горе Монтсеррат!

– А почему тайно? – прошептал брат Диего.

– Потому что никто не знает, что Смуглянка похищена, – терпеливо объяснил Вожников. – Никто и не должен знать… кроме тех, кто уже знает. Включая вас, мой друг!

– Обо мне не беспокойтесь, сир, – поклонился монах. – Никто ничего не узнает. Что же касаемо оборотня… или, как вы его назвали – Нелюдя…

– Я знаю, как его взять, – князь неожиданно усмехнулся и повысил голос: – Будем ловить, как рыбу!

– На живца? – усмехнулся дон Эстебан.

– На тыквенные семечки!

Булочник Фиделино, он же – брат Флориан, он же – Нелюдь или просто – Существо – неспешно поднимался по узкой тропинке в гору, на перевал Сан-Иглесио, и налетевший ветер развевал его монашескую рясу, которую «брат Флориан» вовсе не считал нужным сменить – не на что, да и зачем? Мало ли в этих местах странствующих монахов? Кто к Моренетте идет, кто – обратно…

В стороне от дороги, слева, показалось селение – не слишком большое, но и не маленькое, дюжины полторы крытых соломой и терракотового цвета черепицей домов с амбарами и хозяйственными постройками. Имелась даже небольшая, но очень красивая церковь с высокой колокольнею, рядом с которой, на площади, шумел рынок.

Туда-то Нелюдь и завернул – он любил многолюдство, где еще лучше всего спрятаться, как не в толпе? И там же, в толпе, удобнее всего присмотреть очередную жертву… вот хоть этого славного юношу с аристократически бледным лицом и чудными золотистыми локонами! Какой он худенький, стройный… и – судя по одежде, не из мужиков. И как только такого занесло в эту глухую деревню? Впрочем, как занесло – понятно: как всех – паломник! Ах, какая тонкая шея… жаль, проклятые мавры отобрали рыцарскую «лапу» с железными когтями… придется так, ножом… чего только ни сделаешь во славу животворящего Солнца!

Бледный юноша шел по рынку не торопясь, приценивался к товарам, что-то покупал по мелочи, а вот громко спросил, не продает ли кто сушеные тыквенные семечки? Ишь ты, тоже любитель, оказывается! Кстати, о семечках… неплохо бы купить.

– Где, вы говорите? За углом, на околице… ага…

На околице! Что ж, тем лучше.

Предчувствуя большую удачу – Солнце останется довольным и сытым! – «брат Флориан» действовал нагло, да и чего было скрываться-то? Просто нагнал бледнолицего парня, улыбнулся открыто и добродушно:

– Семечки покупать идете?

– Угу.

– Я тоже бы горсточку купил – грешным делом, люблю.

– Так идемте, святой отец!

– Святой брат, брат… брат Флориан – таково мое имя.

Идти пришлось недолго – завернули за угол, вот уже и околица, а там, у забора, возле небольшого, набитого тыквенными семечками, мешка, расположись в лопухах двое – верзила внадвинутой на глаза широкополой соломенной шляпе и неприятный на