– Цвето-о-чечки! – умилённо промычал он. – Кило… кало… кольчики мои, цветики степ-п-пные… А я вот… а ведь я это сам-мое… я парамела, оп, я чебурела! – внезапно и немузыкально заорал он, суча ногами. – А я сам… м-м-м… биби… хули бля!

Пендельшванц смотрел на маленького шахида очень, очень, очень внимательно. Лэсси даже показалось, что она видит, как губернатор роется в чужой голове, пытаясь что-то выудить.

– Ам’аль ма’аль ув’ажуха, – наконец сказал он.

Глаза Пьеро как будто опустели – но при этом стали более осмысленными, будто в пустой и тёмной голове включилась лампочка.

– Пешим лё’бара ув гав’виал’шем’Торабора, – ответил он, чётко проговаривая каждое слово.

– Ага-ага, – проворчал бегемот. – Поговорим. Где ж в тебе кодовое слово-то запрятано… А, ну да, конечно. Золотое сечение цифрами. Один шесть один восемь ноль три три…

– Здоровья и добра, уважаемый господин Пендельшванц, – прервал его Пьеро. Голос его стал глуше – и, кажется, ниже.

– Позвольте представиться. Я – Карабас бар Раббас, верноподданный Его Величества Тораборского Короля и его доверенное лицо. По понятным нам обоим причинам я не могу начать наше знакомство с личного визита. Я позволил себе воспользоваться телом и разумом моего подчинённого Пьеро. К сожалению, для этого мне пришлось использовать не только свои паранормальные возможности, но и айс. Насколько мне известно, в Директории это запрещено. Я приношу самые искренние сожаления. Меня извиняет лишь крайняя необходимость…

– Достаточно, – сказал бегемот.

Пьеро рывком поднялся и сел на край бассейна. Ноги его оказались в воде – но он этого, кажется, не замечал.

– Сознание Пьеро, – продолжал он всё тем же тоном, – содержит личное послание и ответы на некоторые ожидаемые вопросы. Вы можете также передать мне через него свои слова…

Питбуль посмотрел на хомосапого в панталонах подозрительно и на всякий случай обнюхал его голову. Лэсси на него зыркнула, тот поёжился и отошёл на пару шагов.

– Прежде чем я продолжу, – монотонно говорил хомосапый, – небольшая просьба. Прикажите своим приближённым удалиться. Вы не можете прочесть моё послание непосредственно в голове Пьеро, так как его сознание заторможенно и он понимает только то, что ему позволено понимать. Поэтому мы вынуждены общаться голосом, а чужие уши – это чужие уши…

– Я доверяю своему окружению, – раздражённо сказал бегемот.

Хомосапый несколько секунд таращился в пространство. Потом тем же голосом продолжил:

– Насколько вас поняли, вы отказались. Вероятнее всего, потому, что доверяете своим приближённым. И не хотите, чтобы они в этом усомнились. Если так, я вынужден напомнить: это вы им доверяете, поскольку их знаете и имеете основания для доверия. Я их не знаю и таких оснований не имею. Впоследствии вы расскажете им всё, что сочтёте нужным, но это будет ваше решение.

Поэт замолчал и попытался вытащить ноги из воды: ему было холодно и мокро.

Губернатор думал секунд пять.

– Вышли все, – наконец распорядился он. – Лэсси, проверь.

Питбуль попытался было что-то сказать, но не смог разжать челюсти: их стиснула воля Пендельшванца. Он поплёлся вон, опустив хвост.

Госпожа Рерих кинула на шефа встревоженный взгляд. Тот подмигнул ей третьим глазом – выполняй, мол, но не особенно усердствуй. Лэсси мысленно кивнула.

Пьеро наблюдал, как они уходят. Взгляд его был по-прежнему пустым, но очень внимательным. Потом он снова повернулся к бегемоту.

– Вы сделали то, о чём я просил. Благодарю. Теперь по сути.

Наполеон Морган Гейтс Пендельшванц подплыл поближе. Вода плеснула наружу и тихо заурчала, стекая по трубам.

– Симлах бенцарон дашин элох, – сказал хомосапый. Святые слова прозвучали в опустевшем пространстве как-то по-особенному веско.

– Пендельшванц сафа ан’сохрэт, – после непродолжительного молчания ответил бегемот.

Пьеро покрутил головой, потом уставился в одну точку где-то над головой губернатора.

– Карабас даль Пендельшванц. Продолжим. Скорее всего, вы обеспокоены нашим появлением. В связи с этим заявляю. Мы не строим планов причинить ущерб вам, вашей власти и вашему положению. Мы не посягаем на то, чем вы владеете. В том я готов принести клятву по обычаям Братства, в названном вами месте и времени, при полагающихся свидетелях сина каголь Ха’брат Церех Аур Бохер.

– Пендельшванц пешим Пендельшванц ба’шем’еход ув’ха’ба, – после некоторых раздумий сказал бегемот.

Пьеро некоторое время пялился на бегемота, потом тихо просвистел – «пю-пю-пю». Видимо, на эти слова готового ответа не было.

– Я отвечаю за себя и свою команду, – продолжил он через некоторое время. – Никто из нас не применит свои способности против мирных жителей и не нападёт на них первым. Если у вас есть вопросы и сомнения по поводу конкретных существ…

– Поняша, – перебил бегемот. – Зачем вы привели сюда поняшу?

На этот раз обработка запроса заняла у Пьеро секунд десять. Губернатор за это время успел ухватить губами ветвь остролиста – и, выдернув, съесть её.

– Поняша Ева Писториус не является частью команды, – снова заговорил маленький шахид. – Я взял её с собой по личной просьбе Верховной Обаятельницы Эквестрии, которая стремится наладить отношения между своим доменом и вами. Ева не хочет жить в Эквестрии и надеется остаться в Директории. Она будет просить аудиенции по этому вопросу.

– Мне не хотелось бы встречаться с поняшей, – проворчал бегемот.

– Для вас она безопасна, – тут же ответил Пьеро: видимо, это было предусмотрено. – Ева не владеет навыками ментального контроля. Для того, чтобы использовать свой дар, ей необходим визуальный и словесный контакт, а вам – нет. Остальное вы можете узнать непосредственно от неё… Она красива, умна и покладиста. Пожалуйста, не обижайте девушку и не требуйте от неё слишком многого сразу, – в механическом голосе Пьеро прорезалось что-то личное.

Бегемот посмотрел на хомосапого недоумённо. Потом громко, презрительно фыркнул.

– Если вы намекаете на возможную телесную близость, – сказал он с отвращением, – то увольте. Даже если не говорить о физических ограничениях. Я вообще не интересуюсь подобными вещами. Обжорство, блуд и пустая болтовня – это орудия оглупления и порчи. Еда хотя бы восполняет силы и не отвлекает от размышлений. Чего нельзя сказать обо всём прочем. Эти занятия – для электората. Так что будем считать, что я этого не слышал… Теперь, как вы только что выразились – по сути. Я с уважением отношусь к Верховной. Я встречусь с девушкой и посмотрю её голову. И если не найду там ничего особо предосудительного, то подумаю насчёт вида на жительство. До этого момента ответственность за неё – на вас.

В голове Пьеро что-то прокрутилось. Наконец он склонил голову и сказал: