Противоракетный перехват осуществляется, в основном, с помощью спец-БЧ. Это, разумеется, не кобальтовые бомбы, и только частично, сверхмощные десятимегатонные заряды (то есть не все такие), но хорошего все равно мало. Особенно в плане противоракет ближнего радиуса действия. Головные части в десять-двадцать килотонн будут рваться на высоте сорок-пятьдесят километров, то есть на границе плотной атмосферы. Оттуда даже звук дойдет, и еще какой звук. А местами подрывы придется делать вообще в пяти-десяти километрах от земли. Ей от этого явно не поздоровится.

Вот потому и спланирована операция «Голубые города». Разумеется, секретная. И в какой-то мере даже более секретная, чем подготовка к отражению удара. Почему? Да потому, что ее желательно скрыть даже от антиподов Северной Америки. То есть подготовку к отражению удара от них как раз прятать нельзя, ибо, не дай бог, они еще присоседятся к новации капиталистов других пространств, типа вместе сподручнее. Пусть лучше видят, что мы готовимся к отражению удара – что и вам советуем – и остудят горячие головы. А кроме того, вот посмотрите, в дивизиях МБР как раз ничего не готовим. Разве что маскируем получше, да доливаем бетон туда, где когда-то сэкономили, или где трещинку обнаружили при сметании пыли.

Но эвакуацию предприятий и населения следует все же прятать. Потому что… Именно из-за антагонистов США своей же планеты. Потому как, а вдруг они все-таки не поверят? И когда наступит час «Х», решат, что все эти басни про другие вселенные – вранье большевиков. Наплели с три короба, а сами ударили. Хотят сокрушить милый сердцу Свободный мир. Вот именно поэтому, ежели окончательно не повезет, и тутошние капиталисты, которых как облупленных знаем, в отличие от тех запространственных, все-таки не удержатся и запустят ракеты.

Тогда уж точно ядерный удар полностью не отразить. И потому, пусть не ведают о том, что мы собрались перебазировать кое-что из предприятий – тысяч так несколько, включая сотенку крупных, и кое-кого из персонала с семьями – миллионов эдак десять-двадцать – на новое место жительства. Путь империалисты знать об этом новом местопребывании не знают, и посему в их «минитменах» не окажется требуемых координат.

И тогда «голубые города» выживут, а уж с них пойдет новая жизнь.

На это надежда.

Все беды случаются от жадности буржуинов. Им по-порядочному предложили совершить облет по ограниченному маршруту. Так им бы радоваться, хапать то, что дают. Нет же, только почувствовали слабину, тут же стали нащупывать горло, шарить, где тут у русских смерть Кощеева. «А вдруг, – говорят, – у вас не только в указанных районах дивизии ракетные? Вдруг еще где-нибудь? Мы эти посмотрим, а вы – фьють! – другие по нам подготовите и запустите». Вот же бараны! Им черным по белому, секретной радиограммой: «Побойтесь бога, в которого мы, коммунисты, не верим, но вам-то положено, сам боженька и велел. Если мы готовим удар, так на кой леший нам вообще вам что-либо демонстрировать? На кой ляд понижать готовность целых трех ракетных дивизий? Они бы нам в ударе еще как бы…» – «А на той, – радируют, – дабы мы, горемычные, континентально блокированные, расслабились, тоже снизили готовность. А тут вы нас и…» Ну, и как тут что-нибудь доказать? Пришлось идти на новые, односторонние уступки. «Так и быть, пусть будет по-вашему. Хотите полуторатысячный коридор? Вперед, будет вам коридор. Карты с разметкой прилагаются».

Однако пятисоткилометровый и втрое более широкий коридор, разрешенный для пролета воздушного шпиона, это несколько разные вещи. Даже принципиально разные. На столь большом участке, проложенном поперек территории СССР, находится много чего, в плане секретности и совсекретности. Ни спрятать, ни закопать. Тем паче, стройбаты и без того загружены работой под завязку. Да еще и не всех можно предупредить. В принципе, вообще никого из нижних звеньев. Благо буржуйский разведчик высотный, и как ни широк у него охват, все равно, с тридцати километров вертикали ничего толком не разглядеть. И над промышленными центрами лететь ему даже в пределах коридора не позволено, так что свидетелей среди гражданских будет немного. А если какой-то северный погонщик оленей и посмотрит в небесную лазурь, так где ему додуматься, что там строчит не какое-то собственное ноу-хау, а продукт капиталистической военной индустрии? Он что, взял с собой в скользящие за лайками нарты учебник «для служебного пользования» «Знай противника в лицо. Силуэты, профили и ТТХ американских боевых самолетов»? Оленеводу с такими замашками никто не доверит большую рогатую отару. Вдруг он зарулит с ней по льду куда-нибудь на полуостров Аляска? (Над давним мирным предложением «Союза нерушимого» об обратном приобретении указанной территории за десять миллионов золотых рублей буржуйские президенты только похохотали.) В общем, в отношении гражданских, все «Ок».

Но как быть с военными? Уму непостижимо доложиться перед строем: так, мол, и так, товарищи солдаты и офицеры, мы позволили агрессору пролететь над вашими позициями в связи с тем… С чем, собственно? Ага! «В связи с тем, что ныне предполагается наличие еще одного агрессора, прячущегося покуда в иной вселенной». Угу, разумеется! Будет, пожалуй, похлеще первого апреля. Над заместителями по политической части и так иногда похохатывают, когда они предлагают формулу борьбы с дедовщиной длительностью во всю учебную доску, а тут такая хохма.

Поэтому только верхний эшелон озадачен, да и то без объяснений. «Обеспечить! Проконтролировать! Доложить!» И никаких изменений обычного планового распорядка. Никаких маскировочных мероприятий. Пусть бойцы чистят плац от снега, как и полагается. Пусть маршируют. Вот насчет танковых парадов с марш-бросками, пожалуй, придется погодить. Остальное…

А как по поводу особого вида войск – противовоздушной обороны? Нельзя же, в самом-то деле, поставить всё на прикол. Вдруг империалисты воспользуются дружеским шагом по полной и пошлют в этот самый полуторатысячекилометровый коридор свору палубной авиации? Или, того хуже, сотню «Б-52»?

Значит, нужно держать дело на особом контроле.

«Так точно, товарищ маршал! Обеспечим!»

Старший лейтенант Черпицкий не забивал болт на службу, но все равно она у него не шла. Не клеилась, хоть убей. Ну, возможно, требовалось быть в этом промысле порасторопнее. В самом деле, как можно было застрять в должности на годы, если могуче-несокрушимый Советский Союз вел освободительные войны по всему миру? Может, стоило накатать рапорт по команде, и в параллель, для надежности, выкроить время и доехать до замполита дивизии? В первом случае высказать желание переменить место службы на что-то менее статичное. Во втором поплакаться в жилетку. В смысле, в строгий, обремененный медалями полковничий китель. А что? Вдруг второе поспособствует первому? Что нехорошего в том, если старший лейтенант просит командование рекомендовать его в одну из «горячих точек» планеты? Так, мол, и так, жажду послужить великой Родине в настоящей боевой обстановке. Что здесь такого? Все умудренные, конечно же, в курсе, как после пяти-шести лет мытарств по «африкам» и «индонезиям» звания вернувшегося тут же начинают двигать вверх. Да и денежное довольствие в австралийских пустынях как-то покруче обыденного, внутрисоюзного. Однако все так же ведают, что там, в пограничной области антагонистических блоков, можно запросто заполучить осколок чего-нибудь, взорвавшегося поблизости, в голову, или вообще сгинуть бесследно. В смысле «пропасть без вести». А там понимай галочку как знаешь. Может, тебя спецназ какой-нибудь прихватил в качестве «языка», или просто как живое описавшееся доказательство присутствия советских советников в регионе. А может, какие-нибудь мирные австралийские аборигены, охотящиеся на сумчатых в пересохшем русле реки Купер-Крик, заарканили тебя на похлебку, вместо дикого зверя кенгуру. А то вдруг даже сам дикий зверь с обликом питона, носорога или пираньи сделал с твоим пронумерованным армией телом что-нибудь нехорошее. Столь нехорошее, что и личный номер на шейной цепочке более никогда не сыщется. Короче, тем, кто оказал интернациональную помощь замордованным колонизаторами народам, в границах Союза ССР после таковой службы завсегда прямое и косвенное уважение.