Ладно, что ж я, изверг какой. Если Жеглову это так интересно, то пусть поступает в Ваше распоряжение, Глеб. Но если начнет филонить — сразу его ко мне. Он куда хитрее, чем кажется. И ленивее.

Я с ни чем не прикрытой яростью уставился в сторону Панамки, а та только издевательски лыбу давит. По счастью, зоотехник тоже похихикал:

— Конечно, Ольга Дмитриевна, уж поверьте, филонить я ему не дам. Что ж, по остальному фронту работ — уборка прилегающей и внутренней территории, административного корпуса, нужно еще сено разгрузить. С этим понятно?

Пионеры отозвались неуверенным нестройным согласием.

— И еще кое что, — тут Глеб стал неожиданно серьезен. — Вы, когда подъезжали, наверняка видели привязанного быка. Зовут его Ануфрий. Я его неделю назад к нам привез из-под Ярославля. В стадо его пока не допускают ввиду карантинных мер. Так вот — подходить к Ануфрию, это в первую очередь касается тех, кого распределят на уборку прилегающей территории, категорически запрещено! Нрав у него ого-го, не подпускает к себе никого из работников фермы, кроме меня. Его когда в первый день в стойло вели, так он лошадь забодал, а в четверг счетовод на велосипеде ехал, так он на него… Короче, повезло мужику, что живой остался. Так что если не хотите отправиться с отдыха в пионерском лагере прямиком в районную больницу, то Ануфрия обходить на расстоянии пушечного выстрела, это понятно?

— А чего это он только Вас-то подпускает? — вызывающе поинтересовалась Алиса, искря глазами. И что-то эта ее интонация вкупе со взглядом в сторону этого зоотехника мне ну совершенно не понравились. Изнутри словно хлестнуло волной ревности. Глупость, конечно. Но звоночек тревожный.

— Талант, — безразлично пожал плечами Глеб. — Подход к зверью просто знаю.

И, зараза, так иронично чешет указательным пальцем переносицу, что я внезапно понимаю — пропал дом. Да не то, что даже пропал, а сгорел нафиг. Если он еще минут несколько в таком же духе продолжит — не видать мне Алисы как своих стремительно алеющих ушей. Вообще. В принципе.

— Ммм, ясненько, — задумчиво тянет слоги рыжая. — А, может, Вы и меня научите?

Нет, это уже вообще не смешно. И что делать сейчас прикажете? Снова умничать? Ага, конечно. И вогнать себя тем самым в еще более идиотское положение.

К счастью, делать ничего и не пришлось. Глеб широко зевнул, призывно махнул мне рукой и, дав отмашку Панамке начинать работы, пошел в сторону ближайшего коровника. Все еще трясясь от злости, я двинулся следом, при этом кинув непонимающий взгляд в сторону Алисы. Девушка это заметила и мстительно осклабилась, невинно махнув при этом своими породистыми ресницами.

Ах ты ж…

— Максим, идете? — окликнул меня Глеб.

— Да, иду, — прорычал я, все еще буравя Двачевскую взглядом через плечо.

Ладно-ладно, Алиса Викентьевна. Потом, надеюсь, будем смеяться над этой историей. Если, конечно, слово «мы» в дальнейшем будет к нам в принципе применимо.

Так, все, все мысли о девушках потом. Сейчас — работа.

— Чем будем заниматься, Глеб? — спрашиваю.

— Как раз хотел ввести в курс дела, — отвечает тот с видом крайней сосредоточенности. — В любом случае, свежий взгляд сейчас точно не помешает. Может, и не придется ветеринарных врачей вызывать из города почем зря… Ладно, не суть. История такая — где-то в начале месяца обнаружили у одной из коров шишку на боку. Она сначала небольшой была, думали, что это какой-то синяк, поранилась где, ну, в общем, что само рассосется. Ну, в итоге выросло в абсцесс. Я шприцами гной откачал, шишку ихтиолкой обработал. Ну и после этого также мазал каждый день, в надежде, что она всю оставшуюся гадость сама вытянет. Мазал-мазал, наблюдал, но чего-то как-то эффекта ноль, шишка даже больше стала. Решил использовать тогда потолще иглы для откачки, ну и чтоб хлоргексидин тоже удобнее было загонять. Антибиотики подключал, продолжал ихтиолкой мазать. Ну и, как ты можешь догадаться, опять ничего. А резать как-то лично мне не видится оптимальным решением. И тут ты такой прошаренный прям вовремя приехал! Ну, в том плане, что ты вроде как действительно нормально разбираешься, хоть и еще даже не студент. Ну, вот я и подумал, что, может, свежего взгляда окажется достаточно? Посмотришь?

Он еще спрашивает? Я для этого сюда и приехал, чтоб своим делом заниматься. Давайте сюда вашу буренку, ветеринарный врач Максим Жеглов берется за дело!

— Животное всегда в первую очередь, Глеб, — киваю. — Ведите.

Коровник встретил меня тем самым знакомым характерным запахом. Я поморщился, но, скорее, больше рефлекторно. Привыкший в свое время, чего уж.

А его основные обитатели на нас даже внимания не обращали. Правильно, чего им. Ходят себе какие-то homo и ходят. Своих забот хватает.

Глеб отвел меня в самый конец помещения, где стояла еще совсем молодая, но довольно худощавая телочка. На ее левом боку я сразу приметил ту самую, действительно весьма приличных размеров, шишку.

— Вишня, — представил мне буренку зоотехник.

— А почему резать не виделось оптимальным решением? — спрашиваю, всматриваясь в пораженную воспалением область. — Просто любопытствую.

— Ну а как ты предлагаешь резать на живую? — удивленно вскидывает бровь Глеб.

А, то есть эта вся причина? Ох, дилетанты…

— Я просто боюсь, что тут иначе никак, — цокаю языком я, аккуратно пальпируя шишку. — Характер воспаления такой, что скопление гноя очевидно находится не около кожного покрова, а немного глубже. Да и то, что откачка шприцами была бесполезна как бы намекает… Разрез делать в любом случае придется, чтобы добраться до очага воспаления. Дайте мне скальпель, большие щипцы, лидокаин, мазь Вишневского, бинты и перекись с хлоргексидином. А, ну и перчатки со шприцами. И еще двадцать-тридцать минут времени, — тут грех было не поправить очки в своей обычной пафосной манере. Вишня при этом как-то подозрительно на меня уставилась боковым зрением. — Да не бойся ты, мать. А то сразу волноваться начала, как будто мы тебя резать собрались. Ну… Как бы собрались, но не так, как ты думаешь.

— Максим, ты уверен в своем анамнезе? — осторожно спросил Глеб. — Я бы, может, так и не переживал, но к Иванычу тут просто шишки приехали, он сейчас с ними, ну, выпивает. Не очень бы хотелось влипнуть в неприятности, если ему надумается в очередной раз похвастаться своим поголовьем, а мы тут спонтанную операцию проводим.

— За всю жизнь я ошибся только один раз, больше такого не повторится, — холодно ответил я, вспоминая того лабрадора, которому я неверно поставил диагноз. Не знаю, чем я думал в тот момент, но голова там явно и рядом не валялась. Это чуть не