очень хорошо. И дело даже не в том, что рассказали мне о ней относительно недавно. Просто очень уж она интересная. Даже с каким-то налетом своеобразной мистики. Но в то же время и очень простая, которая в теории может произойти почти с каждым из мужской половины homo. Кроме разве что редких по нынешним временам извращенцев-однолюбов-романтиков. Ну и еще небольшой категории людей, вроде вашего покорного. И осознание этого немного напрягает, честно скажу. Уж по крайней мере я могу с уверенностью заявить, что горжусь тем, что со мной такая херня не произошла бы ни под каким соусом. Ну, я и поумнее буду, чем главный герой этой истории.

А начиналось все в тот день вполне обыденно. Я был на работе, клиентов почти что не было, вот и оставалось пинать определенные части тела, изредка обхаживая обитателей изолятора. И вот, когда я заканчивал очередную катку в Lords Mobile, он, собственно, и нарисовался. Недорого, но довольно стильно одетый мужик с совершенно шикарными усами и с котом каких-то прям нереальных размеров, причем ни разу не мейн-куном, хоть и довольно похожим по конституции. Помесь, видать. Ибо на сибиряка, как было обозначено в паспорте, животина тоже не ахти смахивала. Впрочем, это все лирика. Болеют-то все одинаково. А у котика вырисовывался явный кальцивироз. В целом, ничего страшного, тем более уж на ранней стадии, за неделю на ноги поставить при должном лечении как два пальца. Странно другое было — как-то уж очень подозрительно хозяин пациента на меня поглядывал, пока я анамнез делал. Еще и ус свой вертел как-то нервозно. Ну, думаю, черт с ним, мало ли психов на белом свете. Я с животными работаю, а не с homo. Хотя, когда он все продолжал меня таким же взглядом буравить, когда я принялся колоть антибиотик — тут уже даже мне как-то дискомфортно стало. Ну не смотрят так на людей. И тут он выдает:

— Твою мать, Жеглов, ты чего, в формалине по ночам спишь? Вообще ж нихрена с Выпускного не изменился.

Хорошо, что я уже с уколами закончил, перейдя к обработке языка Винилином, а то сто процентов бы кольнул куда не надо с таких перспектив. Присматриваюсь к персонажу повнимательнее, и тут меня как кувалдой по голове:

— Олежа? Могуёв? Да ты гонишь!?

Бывшего одноклассника я никак не ожидал встретить. Тем более так кардинально изменившегося. В школе был вторым лучшим другом Дэнчика, вместе с ним звездил в ногомяче. Такой же высокий, широкоплечий с от природы хитрющими глазами. Человеку с таким взглядом слишком уж доверять нельзя ни в коем случае, и это вызывает даже какое-то мгновенное уважение. Держать с ним ухо востро приходилось всегда, двадцать четыре часа в сутки. Особенно представительницам прекрасного пола, коих наш Олежа прям очень ценил и уважал. Ни одной юбки не пропускал. До поры, до времени. Впрочем, к этому мы еще вернемся.

А пока мы перекинулись парой ничего особо не значащих фраз, да и договорились после работы встретиться в одном симпатичном японском ресторанчике неподалеку от моей ветклиники. Очень уж по роллам соскучился, да и что касается выпивки там все весьма и весьма прилично. Ну и в принципе — чего бы и не посидеть со старым-то товарищем?

Ну, мы в назначенное время там и встретились. Сидим, выпиваем, о жизни разговариваем. Олежа, как выяснилось, недавно устроился в холдинг какого-то там рекламного агентства. Небогато, но на простецкую холостяцкую жизнь хватает более чем. Ну и на котовьи хотелки, куда же без них. Я тоже чего-то там про ветеринарию рассказывал, как к защите кандидатской диссертации готовлюсь. Короче говоря, типичная беседа двух бывших одноклассников. Без каких-то откровений.

Ровно до того момента, пока Олежа не призадумался, помрачнел как-то совсем уж недобро, покурить на улицу позвал. А я тогда только-только на электронку полностью перескочил. На мороз выходить ну совсем не хотелось, но куда уж было деваться? Выполз за компанию, стою, стучу зубами. Над нами выгибается равнодушное, багровое от огней, московское вечернее небо, на котором фактически никогда, даже в самую ясную погоду, не бывает видно никаких звезд.

— Нельку помнишь? — спрашивает Олежа, прикуривая.

Иисусе… Помню, конечно помню. На класс младше училась. Она, собственно, и была причиной этого самого Олежиного «до поры, до времени». Чудовищно красивая девка была, раз уж на то пошло. Низенькая, с густой гривой каштановых волос, смуглой кожей, почти идеальной фигуркой с чуть излишне длинноватыми ногами и, под стать самому Олеже, дерзким взглядом зеленых глаз, более чем четко обозначающим, что обладательница этих самых глаз прекрасно осведомлена о степени своей шикарности. Еще и имя такое необычное — Нелли. Оно в принципе-то на просторах нашей необъятной Родины не такое уж и частое, а для нашего Зажопинска так вообще экзотика. Короче, девушка, мягко говоря, яркая. И были они с этим моим одноклассником… Нет, не парой. Друзьями. Причем такими, что даже наша с Дэном дружба на их фоне казалась так, легким приятельством. Он ее, говорили, даже как-то один раз от исключения из школы спас, чего-то она там серьезно накосячила, я в подробности не вдавался.

Живи и радуйся, проще говоря. Но, так уж вышло, что Олежа в какой-то момент сломался, да и сам в нее как-то незаметно для себя и втрескался. Причем на полном серьезе, без своих каких-либо интрижек. Честно, почти все, кто был хоть немного в курсе о ситуации, были уверены, что уже со дня на день эволюционирует эта дружба в очень бурный роман, как только Олежа перестанет тупить. Ну, он-то перестал…

А она возьми, да и отшей его.

Ну, казалось бы, — фигня какая. Тем более уж с учетом Олежиного жизнелюбия. Да, неприятно. Но казалось, что Олежа не из тех людей, кто стал бы из-за этого прям убиваться. А он — поплыл. Причем капитально. Некогда искрящийся вьюнош все больше и больше стал походить на бесформенное нечто. Постепенно забросил спорт, после школы его чаще и чаще стали видеть в обнимку с бутылкой чего-то не легче, чем сорокаградусного в обществе каких-то совсем уж сальных девиц и такого вида гоблинов, что не иначе, что «свят-свят» при случайном столкновении с таким контингентом только произносить и оставалось.

Мы с Дэнчиком, да и еще некоторые люди, которых он, в целом, мог назвать друзьями, пытались ему помочь. Увы, все без толку. Ибо помочь в такой ситуации можно только тому, кто сам этого хочет. И как бы грустно не было, но пришлось со временем