Мы попрощались и вышли от Лукича. Мне не терпелось взглянуть на икону, но было неудобно перед старушкой. Все же реликвия. Если честно, вся эта история с иконой была только способом отвлечься от исчезновения Марины. Своего рода успокоительным лекарством. Необходимо было чем-то заняться.

Уходя, я попросила у Варвары Никитишны приглашение из собеса. Человек, приславший им приглашение, легко освободил квартиру от свидетелей. Наверняка он их знал. Фамилии, имена, отчества старушек были написаны правильно. Откуда ему или им было знать, что Марина сегодня задержится? Я повертела в руках узкий листок плотной белой бумаги. Основной текст напечатан на компьютере, фамилии и имена-отчества вписаны рукой. Наведаюсь в собес, может быть, мне там разъяснят, в чем дело.

В собесе было полно народу, пенсионеры, малоимущие, мамаши стояли в длинных очередях. Ни одного стула в узких коридорах, ни одной открытой форточки или приоткрытого окна. Душно. Люди нервничали, были возбуждены. На любого подходящего к двери они смотрели как на потенциального врага, желающего просочиться без очереди.

Мне пришлось вступить в перепалку с моложавой пенсионеркой лет пятидесяти пяти. Она, вероятно, осуществляла надзор за порядком в очереди. Я приблизилась к двери с табличкой: «Дежурный инспектор по пенсионным вопросам», но тут же была остановлена бдительной дамой:

— Куда прешь без очереди? — гаркнула дама так, что стоящая возле меня пожилая женщина вздрогнула.

— У меня со слухом все в порядке, кричать не надо, тем более тыкать, — спокойно произнесла я, доставая красную книжечку, не раз выручавшую меня в трудных ситуациях.

Дама на секунду потеряла бдительность, я рванула дверь на себя и оказалась в кабинете. Палас на полу, цветы на окнах, веселенькие шторы, кофейный столик в углу. Четыре стола с компьютерами. Только возле одного из них сидела пожилая женщина, которой что-то терпеливо объясняла молоденькая блондинка. Возле остальных столов посетителей не было. У окна сгрудились три женщины, разглядывающие какой-то журнал.

Вот безобразие, там такая очередь выстроилась, а они ерундой занимаются.

— Здравствуйте, — произнесла я, — я по поводу приглашения на переоформление…

— Женщина, выйдите из кабинета, — произнесла высокая тетка, державшая в руках журнал. — Не видите, что ли, у нас технический перерыв на двадцать пять минут.

— Вы из кабинета выглядывали? У вас там человек пятьдесят, а работаете вы до шестнадцати. Вы же их всех не успеете принять.

— Послушайте, выйдите, мы вас пригласим, — вступила в разговор вторая, особа лет тридцати.

Я указала в угол кабинета, где вела прием молодая женщина, и спросила:

— А тут почему нет перерыва?

— Женщина, — захлопнув журнал, произнесла высокая тетка, — я вам русским языком, черным по белому объясняю, у нас технический перерыв.

Я решила переменить тактику:

— Я из газеты, у меня журналистское расследование — «Работа собеса и отношение к человеку». Замечательная статья получается, будьте любезны сообщить ваши фамилии.

Я достала из сумочки блокнот и ручку и сделала вид, что списываю фамилии с табличек, стоящих на их столах. Женщин как подменили, они отложили журнал. Старшая из них с улыбкой ангела защебетала:

— Ну что же вы, нужно было сразу сказать, что вы из газеты. Мы бы вам все объяснили. По инструкции каждые два часа положено делать перерыв… Мы с радостью ответим на ваши вопросы.

— Нет уж, вы, пожалуйста, начинайте работать, я кому-нибудь задам вопросы и уйду.

Тут старушка закончила заполнение бланков и поднялась, я устроилась на ее месте, прочитав, как зовут инспектора. Марина Аркадьевна Колосова. Как нашу Марину. Может, это хороший знак?

Я рассказала девушке, что веду журналистское расследование по поводу ограбления квартиры, жильцы которой были выманены из дома с помощью бланков, присланных из собеса.

Марина Аркадьевна повертела в руках узкую полоску:

— Бланки вроде бы наши, но про переоформление пенсионных документов я ничего такого не слышала.

— Марина Аркадьевна, а где можно взять эти бланки? — спросила я.

— У нас на первом этаже комната, там ксерокс, там и бланки всевозможных справок, но человеку с улицы туда не попасть.

Я поблагодарила девушку и вышла из кабинета. Очередь наконец-то двинулась, пенсионеры приободрились. Я спустилась на первый этаж и нашла кабинет, указанный Мариной. Заглянула внутрь, там за столом, заваленным различными бланками, сидела немолодая женщина в мешковатом коричневом пиджаке. Повсюду стояли большие картонные коробки, заполненные бланками. В кабинет то и дело входили служащие и брали из коробок нужные им чистые бланки. Минут через двадцать женщина вышла из кабинета, прикрыв дверь, и направилась в другой конец коридора, к туалету. Я огляделась по сторонам, все заняты своими делами, народ кругом стоит плотной стеной, никому до меня нет дела. Я проскользнула в кабинет и кинулась к раскрытым коробкам, в третьей по счету оказались стандартные бланки, точно такие же, как мой. Я взяла парочку и вышла из кабинета.

Злоумышленники могли достать бланки таким же образом. Так что эта бумажка меня никуда, к сожалению, не приведет. Снимать с нее отпечатки пальцев — занятие бесполезное. Во-первых, сколько народу держало бланки в своих руках в типографии, в самом собесе. Во-вторых, сунуть их в почтовый ящик мог кто угодно. Любой пацан за десятку согласился бы, не вникая в подробности. Единственное, что могут доказать эти бланки, так это то, что к нападению на квартиру готовились заранее и версия об обкурившихся наркоманах — полнейшая глупость.

* * *

По дороге на работу я позвонила ребятам и попросила всех собраться в редакции. Кряжимский, Виктор были там, а Ромка еще не вернулся с задания.

— Марину похитили, — выпалила я в дверях.

— Когда? — спросил Виктор.

— Сегодня.

— А что милиция?.. — растерянно спросил Кряжимский.

— А милиция, дорогой Сергей Иванович, говорит, что у меня слишком богатое воображение, и предлагает сменить место работы.

— Что будем делать?

— Звонить Здоренко, в конце концов, он майор РУБОПа и подскажет, к кому обратиться.

Здоренко был, конечно, самым последним человеком, к которому мне хотелось бы обращаться. Наши отношения с этим грубоватым служакой складывались довольно напряженно, но каждый раз, когда кому-нибудь из нас грозила настоящая опасность, мы все же обращались к нему.

Я набрала номер Здоренко, но майора на месте не оказалось. Его отправили куда-то в командировку или на учебу, секретарша ничего толком сказать не могла или не хотела.

— Придется полагаться на свои силы, — вздохнул Кряжимский.

Сергей Иванович никогда не отличался показной храбростью, если существовала возможность не участвовать в каких-либо активных действиях, он старался ее использовать. Однако мозги у него работают замечательно, без его аналитических способностей нам не обойтись.