Веки девушки медленно опустились и поднялись, словно театральный занавес. Ей вновь почудилось, что у театрального подъезда теснятся экипажи, расфранченная публика спешит к каретам. Воздух наполнен ароматами цветов… Среди прозрачного серого сумрака фонарщики зажигали освещение — в сезон белых ночей они делали это позже обычного.

А за огромными арочными окнами пышного особняка продолжалось веселье — свет торопился развлечься на заключительных балах сезона, предшествующих летнему затишью. Записные красавицы заглядывали в бальные книжечки, пары кружились по сверкающему паркету, пересекая границы обманчивых теней и колеблющегося света. Кавалеры оббивали тонкие станы красавиц и шептали им на ухо комплименты. Пока молодежь танцевала, пожилые дамы и солидные мужчины обсуждали последние новости: говорили, что князь Горчаков увлекся иностранной принцессой, и надо полагать, не без взаимности. Молва уже донесла до аристократических салонов весть о вчерашнем происшествии: князь отправил секундантов к графу Соболеву, позволившему себе неуважительно высказаться о принцессе Агнесс. Свет замер в ожидании настоящего скандала…

Но принцессе не было дела до досужего шепота. Она осторожно спустилась по высоким ступеням крыльца и устроилась в экипаже. Девушка все еще ощущала на запястье прощальный поцелуй своего верного рыцаря!

Принцессе Марии на секунду показалось, что хрупкая девушка из прошлого сейчас совсем рядом, и взгляды их встретятся, как только она откроет глаза. Но ничего этого не было, они неслись по городу в плотном автомобильном потоке.

«Мерседес» пролетел по Невскому проспекту, мимо дворцов со строгими колоннами, высокими окнами и кариатидами, мимо клодтовских коней, зданий, некогда служивших биржами и банками, мимо набережных, мимо сверкающей речной глади, мимо наивных завитушек стиля барокко, причудливых фантазий эпохи модерн…

Гарик, устроившийся на краю заднего сиденья, без умолку тараторил в самое ухо принцессы, изображая опытного экскурсовода:

— Строительство Невского проспекта начинали монахи Александро-Невской лавры… Казанский собор — один из величественных памятников… место захоронения фельдмаршала Кутузова…

Автомобиль лихо лавировал в потоке под аккомпанемент автомобильных гудков и возмущенных криков водителей, к которым скоро присоединилась милицейская сирена.

Патрульной автомобиль автоинспекции следовал за ними, быстро сокращая дистанцию. Милицейская машина даже попыталась прижать их к тротуару, но Макс совершил еще один рискованный маневр и почти оторвался от преследователей.

Из милицейских динамиков заскрежетал суровый голос:

— «Мерседес», номер Ч136МО! Немедленно остановитесь!

А на крыше угрожающе переливалась синими огнями мигалка.

— Испортили праздник! — раздраженно поморщился Макс.

Принцесса Мария напряженно поежилась на сиденье и прошептала:

— Я боюсь полиции…

— Мы тоже! — признался владелец автотранспортного средства Гарик и хмуро скомандовал Максу:

— Давай тормози…

Санкт-Петербург. Центр города. Вечер

«У любого полицейского есть напарник. С этим фактом надо просто смириться, как с неизбежным роком…» — хорошее начало для монолога главного героя блокбастера. Текст звучит за кадром, а в это время уверенная мужская рука берет с приборной панели темные очки-капли и с неумолимым мужеством тянется к оружию в кобуре…

— Курочкин, ты долго возиться будешь? Мне самому пойти у них документы проверить?

Старший лейтенант Курочкин тяжело вздохнул. Ему в напарники жестокая судьба послала вовсе не железного шерифа из Алабамы, а потрепанную и изрядно заплывшую жиром личность — капитана Ка-талкина.

— Жвачку выплюни, ковбой, ты ж при исполнении! — презрительно напутствовал Курочкина старший по званию: — И не вздумай там орать: «Руки на капот! Вы имеете право на адвоката…» — и все такое! А то опять жалобу напишут… Давай без глупостей!

Курочкин в сердцах плюнул и, поигрывая жезлом, пружинистой походкой настоящего копа направился к «Мерседесу».

Нарушители — высокий спортивный парень с бритым черепом и субъект пожиже в цветастой гавайской рубашечке — уже стояли у автомобиля с документами наготове и виновато разглядывали тротуар.

— Старший лейтенант Курочкин! — скороговоркой выпалил старлей и принялся сурово отчитывать нарушителей: — Почему нарушаем? Почему ездим как попало, создаем аварийные ситуации? Или просто хулиганим на дороге?

— Товарищ старший лейтенант! Кто хулиганит? — обиженно протянул Макс. — Пару раз скорость превысили — и то ненамного. И всех делов! На полтинник…

Курочкин сурово нахмурился и для солидности слегка выдвинул вперед нижнюю челюсть. Вышло очень по-американски:

— Права!

— Зачитать? — съязвил Макс.

— Предъявить! Права и документы на машину! — Старлей сперва тщательно изучил фотографию Макса, затем исподлобья глянул на Гарика:

— Машина ваша?

— Моя, — обреченно подтвердил тот.

Страж дорожного порядка легонько постукал жезлом по проржавевшему капоту:

— Почему автомобиль в таком состоянии? Не транспортное средство, а ржавая консервная банка! Попрошу предъявить талон техосмотра…

Состояние побитого, исцарапанного автомобиля казалось особенно удручающим, контрастируя с хорошенькой свежей девушкой, вертевшейся на переднем сиденье. Курочкин напустил на себя грозный вид и объявил:

— За неоднократное грубое нарушение правил движения… — он стал медленно складывать документы, — я изымаю у вас права!

Капитан Каталкин нетерпеливо ерзал на сиденье. Сколько можно возиться? Это же не ДТП, а так, мелочовка и штраф…

Идиоты! Насмотрятся фильмов американских, а им отдувайся…

Обмахнув салфеткой вспотевшие шею и лоб, он убрал с приборной доски факс с очередной ориентировкойм, чтобы не сдуло, и опустил стекло. В салон заструился прохладный вечерний воздух…

Гарик был оптимистом и еще не утратил окончательно веры в людей! Поэтому он многообещающе улыбнулся, подхватил старлея под руку и отвел на пару шагов в сторону.

— Пресса! — продемонстрировал фотограф удостоверение: — Будь человеком, командир. Мы — журналисты, принимаем иностранную коллегу… показываем ей наш город. Не позорь ты нас перед заграницей!

Старлей бросил быстрый любопытный взгляд на девушку — одета совсем простенько, в шелковой блузочке, косметики никакой, волосы острижены коротко, как у курсанта. Сразу видно — иностранка!

— Из-за границы? Откуда? — тепло улыбнулся он девушке.

— Из Америки! — тут же по наитию соврал Гарик — было в этом парне что-то узнаваемо-киношное! Он попытался ткнуть в его мужественную руку две свернутые трубочкой купюры. — Две сотни есть, больше нету. На девушку потратились… Ну пойми ты нашу ситуацию…