На лице блюстителя закона застыло каменное выражение:

— Полицейские взяток не берут…

Гарик закивал головой и даже поддакнул:

— Не берут. Но то же полицейские…

Старлей будто бы нехотя, но очень ловко спрятал купюры в карман и спросил вполне дружелюбно:

— Как вам наш город?

Макс тут же включился в игру и, как мог, перевел вопрос на английский:

— Он спрашивает тебя, как наш город, нравится?

— О’кей! — Девушка сложила колечком большой и указательный пальцы, высоко подняла руку и добавила: — Вандерфул!

— Она говорит, что в восторге, — сжившись с ролью переводчика, принялся объяснять Макс. — Говорит, прекрасней в жизни ничего не видела!

— А на заливе были? — спросил милиционер.

— Еще нет… Вот прямо сейчас ехали — ты ж сам нас остановил!

— Обязательно поезжайте! — кивнул старлей и добавил, понизив голос: — Мужики, вы бы машину взяли поприличней… а то у вас тарантас какой-то! Ладно, езжайте… Только аккуратней! Счастливого пути! — козырнул он улыбающейся девушке.

Машина тронулась с места. Мария привстала с сиденья, помахала рукой и крикнула по-русски с мягким приятным акцентом:

— Здесь так прекрасно… замечательно… Я всех вас люблю…

И даже послала смутившемуся милиционеру воздушный поцелуй.

— А нам она не говорила, что нас любит, — Гарик ревниво оглянулся на довольного старлея.

— Сказала «всех», значит, и нас тоже, — утешил его Макс и весело подмигнул: — Ну что, на залив так на залив.

Санкт-Петербург. Вечер. Погоня начинается…

Жизнерадостно насвистывая, старлей вернулся в патрульный автомобиль и поспешил поделиться со старшим товарищем впечатлениями:

— Журналисты. Американку по городу возят… — Он отправил в рот пару подушечек жевательной резинки, усердно заработал челюстями и уточнил: — Такую красивую девчонку!

«Дожили, — вздохнул про себя Каталкин, — никакой пропаганды! Упускаем молодежь! Американцы по городу раскатывают, никаких правил не соблюдают, а такие дурни, как этот, только жвачку жуют, вместо того чтобы пресечь!»

— Отпустил, что ли? — мрачно осведомился капитан.

— Ну да, — улыбнулся Курочкин, сияя всеми веснушками. — Город ей показывали, сейчас на залив повезли… Не арестовывать же их?

«С другой стороны, может, и правильно, что отпустили. Иностранцы — вопрос тонкий. Задержишь, потом неприятностей не оберешься. А журналисты — те еще хуже!»

— Нет, конечно, — устало вздохнув, поудобнее устроился на сиденье капитан. Под ним зашуршал мятый листок с ориентировкой.

Каталкин приподнялся, бережно расправил документ, автоматически разглядывая анфас и профиль женщины, и назидательно продемонстрировал бумагу коллеге:

— Видал? Тоже молодая, тоже красивая — а международная аферистка… так что, Курочкин, надо с женщинами осторожнее. Сохранять бдительность!

— А я ее где-то видел… — Курочкин разглядывал ориентировку с глупой мальчишеской улыбкой: — Похожа… На ту, что американка, только у этой волосы длинные… А у американки вот такие, — старлей провел ребром ладони чуть ниже уха, наглядно демонстрируя длину волос.

Капитан ухватился за сердце, потом расстегнул ворот форменной рубашки и разъяренно прохрипел:

— Идиот! Вонючка американская, ты ж ее только что видел…

— А волосы… — вяло запротестовал расстроенный напарник.

— Ну и что? Маскируется! — принялся растолковывать капитан. — Я воробей стреляный, меня на стрижке не проведешь! Давай за ними! А то упустим!

Он вызывал городское управление, как того требовала инструкция. Его сразу соединили. В трубке зазвучал голос САМОГО…

Капитан Каталкин хотел подскочить с места и вытянуться во фронт, но вспомнил, что сидит в автомобиле, и ограничился тем, что поспешно застегнул ворот рубашки.

— Капитан Каталкин… Так точно! Обнаружили объект… Преследуем по городу! — Затем, на секунду повернувшись к напарнику, спросил: — Не заметил, ее насильно держат?

— Да вроде нет, — Курочкин сосредоточился. — Если б насильно, я б сразу увидел… А так все улыбались…

— Так точно, никто ее не держит… — доложил трубке исполнительный капитан. — Подмету выслать? Никак нет, сами справимся! Есть исполнять…

Закончив разговор, Каталкин с облегчением вздохнул.

— Вроде про залив говорили, — поспешил внести вклад в поимку преступника Курочкин. — Что туда ехать собираются…

— Давай поворачивай! Скорее! САМ премию хорошую обещает… К чему нам делиться, правильно?

Старлей стиснул зубы и вдавил педаль газа в пол. Над патрульным автомобилем пронзительно взвыла сирена.

Санкт-Петербург. Берег Финского залива. Вечер

Чайки с громкими криками парили над гладью залива, раскинувшегося до самого горизонта как отражение безоблачного, ясного весенного неба. Волны, словно опасаясь потревожить дневной покой, осторожно накатывали на берег, оставляя на песке рваные полоски пены.

— Хорошо у нас, правда? — Макс глубоко вдохнул свежий морской воздух. — Вам не холодно?

Мария беззаботно тряхнула головой, ветер игриво взъерошил стриженые прядки. Девушка сбросила туфельки и побежала вдоль берега по самой кромке воды. Ее счастливый смех рассыпался по пляжу весело и искристо, словно это были морские брызги…

Макс улегся на песок и закинул руки за голову.

Невесомые и загадочные облака скользили над его головой, как строфы:

О, облака

Балтики летом!

Лучше вас в мире этом

я не видел пока.[1]

Он поднял голову. Принцесса бежала по берегу стремительная и легкая как облако.

— Хорошая она, необычная… — вздохнул Макс.

— Угу… — Гарик щелкнул зажигалкой. — Фотогеничная…

— Просто хорошая… При чем тут работа…

Гарик плюхнулся на песок рядом с приятелем, и вдруг ему показалось, будто он вернулся в полузабытое детство, в канун праздника, когда сердце замирает в предвкушении и ждешь не просто подарка, а веришь, что любая мечта вот-вот исполнится.

Гарик мечтательно улыбнулся голубому небу;

— А прикинь, Макс, если бы было все по-честному! Ведь о таком только мечтать можно. Каникулы с принцессой… Может, мы ей тоже понравились! Она бы нас в гости к себе пригласила, с папашей-королем познакомила! — Папарацци даже подскочил от такой мысли и придал мечте еще более смелые черты: — Слушай, Макс, ты бы спросил, может, у нее есть сестрички симпатичные… Или подружки-герцогушки! Графини какие-нибудь… А что? Было бы прикольно! Как бы нас тогда Антон называл? Ваше величество или ваше превосходительство?