– Я еще маленькая…

Вот оно что, понял я. И переспросил. Она подтвердила. Да, девушка. Девственница… Не было, не было еще в ее жизни Главного Первого Праздника, вот ведь какое дело…

3

Да, именно так. Не очень-то весело, конечно, мне было узнать, насколько серьезное испытание мне предстоит… Но и мысли не возникло от испытания этого отказаться. По всему видно было, что Лена согласна, хочет этого и мне доверяет. Возможно ли было для меня малодушно скрыться?

Конечно, вопрос целомудрия, как и вопрос измены, всегда волновал людей, тут много ломалось копий. Господи, сколько же мучился над этими вопросами и я когда-то! Ну, вот – еще раз – измена… Как мучительно ревновал я первую свою любовь, как дико ревновала и она! И что же? Нет чистой радости во мне при воспоминании о наших встречах, не было тогда настоящего счастья! Я, конечно, благодарен ей, своей первой любви, а также и судьбе за то, что у нас тогда было, потому что понимаю: через такое нужно было пройти! И все же не о ней вспоминаю сейчас с особенной благодарностью, нежностью и любовью. Нет!

Бывают встречи – пусть даже короткие, – когда Богиня Любви воистину осеняет двоих и когда нет ни ревности, ни соперничества, ни страха. Говорят, что любовь ходит рядом со смертью. Нет! Она ходит рядом с бессмертием! Это ревность ходит рядом со смертью. Ревность и слепой эгоизм. Именно ощущение Вечности, великого бессмертия Вселенной, торжествующей Жизни присуще настоящей Любви! Истинная любовь понимает: жизнь вечна, хотя тело и бренно! И может быть не столько в пылкой душевной, так называемой «платонической» любви, сколько в прекрасные моменты соединения тел, в высшие мгновения близости, в те самые миги полета, не понятые до сих пор ни медициной, ни даже философией, мы прикасаемся к великой тайне Бессмертия! Так какой же страх может быть, когда мы имеем дело с бессмертием? Какой расчет, если речь – о вечном?

Что такое «измена», «ревность», если любовь сама по себе – объединяющее чувство, на котором построен мир, если она – высшее выраженье добра? Измена, ревность… Не голым ли эгоизмом живы эти примитивные, унижающие человека чувства – и того, кто ревнует, и того, о неверности кого беспокоятся? Неискренность чувств, страх, скованность, сознание ничтожества своего, неуверенность – вот паутина, из которой несчастное человеческое существо взывает о верности! Верности чему? Его, трусливого, эгоизму? Его тщательно скрываемому ничтожеству? Его ограниченности?

Да, человек должен отвечать за свои чувства. Но он не менее того должен быть честен в них. Какая польза в натужной «верности», в неискреннем самоограничении, в тупом следовании случайно выбранному однажды или указанному кем-то пути? Любовь прекрасна только тогда, когда она исходит от свободного человека. Нет ничего ненадежнее, противоестественнее и эгоистичнее, чем «любовь» беспомощного раба. Свои нерешенные проблемы и беды, свою гнетущую пустоту раб всегда тщится переложить на того, кто позволяет ему себя «любить». Раб никогда никого не ценит, кроме одного человека – себя самого. Но если хорошо разобраться, то и себя в глубине души он на самом деле вовсе не ценит. В глубине души он очень хорошо видит, кто и что он на самом деле есть. В глубине души раб, конечно же, не любит, а ровно наоборот – презирает и ненавидит себя… Хотя и жаждет, как животное, выжить, выжить, выжить! Так как же он может любить другого? Он ведь даже не имеет представления о том, что это такое – любовь…

Потому-то «любовь» раба никогда не сопряжена с уважением к предмету любви. Наоборот! На самом деле раб всегда ненавидит предмет своей «любви»! Ненавидит – потому что страдает, завидует и – боится… «Так не достанься же ты никому! Не достанься тому, кто лучше меня! Пусть погибнет весь мир, раз я не сумел вписаться в него, преодолеть свою мерзость, взять от него то, что мне так хотелось! Пусть всем будет еще хуже, чем мне, несчастному! Гори огнем все на свете, раз оно не принадлежит мне…» Вот она, ревность.

В рабской любви никогда нет уважения, в ней всегда кто-то унижен – либо «любящий», либо «любимый», – а, следовательно, в любом случае унижены оба. И всегда в рабской любви самое главное – расчет. Мелкий, шкурный расчет. И страх.

Вот потому-то с благодарностью высшей, с радостью и волнением я вспоминаю всегда тех женщин, которые шли на сближенье со мной пусть даже и «легкомысленно», но – неравнодушно! И – без расчета! Потому что хотели этого! Искренне хотели – именно его, именно сближения, а не каких-то «результатов» его, и не вообще мужчину хотели, а именно – меня! То есть честно следовали святому зову природы. То есть, как и я, чувствовали: нет ничего естественнее, ничего ценнее, чем сближение любящих тел и душ! Оно свято, это приобщение к Песне Жизни! Если, конечно, человеческое достоинство соблюдено, и если нет самого страшного, самого губительного для любви – лжи.

4

Так рассуждал я тогда, так считаю и теперь, понимая все же, что никогда, пожалуй, не поставить тут последней точки – всегда каждый вынужден будет решать этот вопрос для себя.

Но, вот, ко всему прочему, Лена, то есть первая фрейлина, то есть оставленная мне в наследство, желанная и, как я надеялся, освященная моей индианкой молодая милая девушка оказалась еще и девственницей…

Да, удивительно, конечно, что природа создала эту странную живую загородку, прорываемую мужчиной при Первом Соитии. Конечно, наворочали вокруг этого множество условностей, мифов, но что-то не видится особой многозначности в этой чисто физической, материальной преграде. Кроме, пожалуй, одного: не играет ли этот кусочек нежной плоти роль все же не столько биологической, моральной, социальной, сколько нравственной роли?

Играет, конечно, играет! Для девушки это соитие – первое. Это – весьма и весьма важное событие в жизни будущей женщины, тем более важное, что происходит «импринтинг», то есть «впечатывание», то есть как всякое начало, это начало определяет дальнейшее… А потому – внимание! Уважайте, люди, этот святой акт в вашей и чужой жизни! Не штамп в паспорте уважайте, не звон церковных колоколов, а – НАЧАЛО. Приобщение девушки к «взрослой» жизни. То есть импринтинг. Потому что как начнется, так и продолжится… Вот с такой трактовкой наличия святой «девственной плёночки», я полностью и абсолютно согласен.

И вот теперь, видимо, мне предстояла ответственная миссия с Леной…

Милая моя креолка! Я встал перед новой проблемой! Судьба нарочно подсунула