– Сейчас все в прошлом. Развод стоил мне дорого во всех смыслах этого слова. Но я получил хороший урок. – Он погладил Молли по щеке. – Понимаешь теперь, почему я не торопился сообщать тебе о ней? У нас с тобой все по‑другому. Но ты права, я должен был тебе рассказать раньше.

Молли услышала нежность в его тоне и увидела раскаяние в его глазах. Как она могла на него сердиться?

– Я понимаю, – тихо сказала она, погладив его по щеке. Опал на пальце сверкнул россыпью разноцветных искр.

Их чувства искренние и настоящие.

– Но на будущее учти, я хочу делить с тобой все горести и печали, а не оставаться сторонним наблюдателем, – попросила она. – Это важно, Пьетро. Я хочу, чтобы мы доверяли друг другу и заботились друг о друге на равных. И никаких секретов друг от друга начиная с сегодняшнего дня. Договорились?

Пьетро кивнул:

– Как скажешь. – Он помолчал, словно подбирая слова. – Отныне между нами не будет тайн, – подтвердил он.

Он выглядел таким серьезным, словно давал клятву верности перед алтарем. Сначала ей казалось, что Пьетро торопится со свадьбой. Ей требовалось время, чтобы привыкнуть к мысли, что она в недалеком будущем станет миссис Агости. Но после исповеди Пьетро поняла, что ждать не стоит.

– Что‑то еще? – спросил он.

Молли покачала головой, не в силах вымолвить ни слова, так захватили ее эмоции.

– В таком случае повторяю, вам пора отдыхать, дражайшая синьора, – сказал он и крепко ее поцеловал. – Есть возражения?

– Никаких.

– Отлично. – Пьетро подхватил ее на руки и понес в спальню. На его губах играла плотоядная улыбка.

Только на следующее утро, когда Пьетро, поцеловав ее, ушел на работу, Молли поняла, что не услышала от него вчера признания в любви.

Он спросил, любит ли его она, и только. Холодок пробежал у нее по спине. Она глубоко вдохнула, стараясь не волноваться. Она перекатилась на половину Пьетро и уткнулась в подушку, хранящую его запах. Так‑то лучше. Она понемногу успокоилась.

Пьетро не сказал, что любит. Разве дело в словах? Все, что он делал для нее с момента появления в больничной палате и вплоть до сегодняшнего утра, когда он любил ее страстно и нежно, говорит о его чувствах. Чего ей еще желать? Мужчины не очень охотно произносят это заветное слово на букву «л».

Наверняка он признался ей в любви, когда делал предложение в Тоскане. Просто она этого не помнит. Но точно знает, что ни за что не согласилась бы выйти замуж за мужчину, который ее не любит.

Разве не говорил он ей, что она сделала его счастливейшим из людей? Разве не демонстрировал ей свою любовь пылкими взглядами и нежными ласками? А ведь находиться рядом с невестой, страдающей амнезией, совсем непросто. Но Пьетро ни разу не пожаловался.

А перспектива скорого отцовства неимоверно его вдохновляла. Всякий раз, когда речь заходит о ребенке, она видит его радостное волнение.

Например, вчера во время прогулки в парке он присоединился к детям, игравшим в футбол, и так вписался в их компанию, что стало ясно, как он любит детей.

«Он будет прекрасным отцом, замечательным мужем, и все же…». – Какое‑то неясное предчувствие вертелось у нее в голове.

Молли скорчила рожицу. Хватит себя накручивать. Конечно, он говорил, что любит. Просто она не помнит, потому и желает, чтобы он повторил заветные слова снова.

Молли решительно откинула одеяло и вылезла из постели. Хватит хныкать. Она много чего не помнит, а беспокоится о каких‑то несчастных трех словах, которые Пьетро пока не произнес. И тем не менее это так.

Конечно, она может напрямую его спросить. Но вынудить его признаться ей в любви – совсем не то. Ей хочется, чтобы Пьетро сказал это по собственной воле. Надо как‑то навести его на эту мысль. Что‑то предпринять или куда‑то поехать. Может быть, туда, где они впервые встретились.

Тоскана! Конечно! Как она раньше не догадалась.

Довольная собой и возбужденная, словно выпила коллекционного шампанского, Молли направилась в ванную, строя планы поездки.

– Ты хочешь уехать? – удивленно спросил Пьетро, потягивая аперитив перед ужином.

Молли, в шифоновом платье глубокого янтарного цвета, которое выгодно подчеркивало ее рыжевато‑каштановые волосы, утвердительно кивнула. Она выглядела обворожительно и так сексуально, что Пьетро хотелось схватить ее в охапку и утащить в постель. Но он цивилизованный мужчина, а Молли явно хочет поговорить.

– Да. В Тоскану.

У Пьетро упало сердце. Он осторожно поставил бокал на стол.

Как странно. Он любит свой семейный особняк в Тоскане.

– Почему именно туда? Есть много красивых мест и не так далеко от Рима.

Молли склонила голову набок. Ей показалось или он действительно забеспокоился?

Она тряхнула золотистой гривой волос, и Пьетро немедленно ощутил напряжение в паху.

Один взгляд на нее, и он уже возбужден. Что делает с ним эта женщина? Надо немедленно на ней жениться, чтобы она никуда не исчезла.

Теперь, когда у нее на пальце сверкает помол‑вочное кольцо и она представлена его семье, это дело недалекого будущего.

– Мы там встретились и полюбили друг друга. – Молли помолчала. Какое‑то неясное выражение промелькнуло на ее лице. – Кроме того, по твоим словам, там очень красиво. – Она посмотрела в окно. – Я люблю Рим, но было бы неплохо сменить обстановку. Кроме того, – она снова повернулась к Пьетро, – ты предлагаешь пожениться в скором времени, думаю, что вилла как нельзя лучше подходит для свадебной церемонии. Я не хочу пышного торжества.

– Я тоже, – признался он. Пьетро не хотел, чтобы Молли чувствовала себя одиноко, ведь у нее нет друзей, за исключением Кьяры, а сестру Молли он пока так и не нашел. Поэтому свадьба с сотнями гостей и роем папарацци вряд ли пойдет Молли на пользу. А на вилле можно организовать скромное семейное торжество.

Кроме того, Элизабет никогда не бывала на вилле. И это плюс. Никаких воспоминаний о ней там не будет. Бывшая супруга просто ненавидела загородную жизнь. Ее прельщали исключительно светские рауты.

Он кивнул:

– Ты права. Вилла идеальное место. Уютная, спокойная, и гостям есть где разместиться. И это весьма романтическое место. Тебе там очень нравилось. И дом, и сад, но особенно старая оливковая роща.

– Правда? – Она с нетерпением подалась вперед.

– Точно. Там, под оливковым деревом, ты впервые меня соблазнила, – ухмыльнулся Пьетро.

Щеки Молли порозовели от смущения.

– Я? Тебя? В такое верится с трудом.

Пьетро пожал плечами, вспоминая ее пылкую реакцию на его ласки.

– Возможно, обольщение было обоюдным, – признал он.