– Спасибо, Пьетро, – ответила Молли, взяв его за руку и слабо ее пожав. – Не переживай, приступы тошноты удел почти всех беременных. Я переживу.

Он нежно пожал ее пальцы в ответ.

– Все меня не интересуют. Главное, чтобы с тобой было все в порядке. – Несмотря на ужасную головную боль, ее сердце затрепетало от этих слов. Как она могла сомневаться в его чувствах к ней? Он не говорит, что любит, но демонстрирует свое чувство тысячью разных способов.

Пьетро задернул занавески.

– Попытайся заснуть, дорогая, – бархатным баритоном промолвил он.

– Постараюсь, – прошептала она, закрывая глаза.

Пьетро на цыпочках вышел из спальни, бесшумно притворив за собой дверь.

«Мне не о чем волноваться», – внушала она себе.

Головная боль и рвота точно взаимосвязаны. Но это какая‑то странная разновидность утреннего недомогания. Что же до страха… Молли обвела спальню взглядом, испытывая странное чувство дежавю.

По спине снова побежал мороз.

Пьетро осторожно открыл дверь и вошел в спальню.

Молли неподвижно лежала, свернувшись калачиком под одеялом. Только ровное дыхание говорило о том, что она спит. Похоже, что ей полегчало. Пьетро инстинктивно потер рукой грудь. Он испугался, когда ей стало плохо, поняв, как много она для него значит. Она и их будущий ребенок. Пьетро всегда хотел видеть ее рядом.

Он с горечью вспомнил, как выгнал ее из этой самой комнаты несколько недель назад. В него тогда словно сам дьявол вселился. Он решил, что Молли – вторая Элизабет и тоже шантажирует его беременностью.

Сейчас он знал, что глубоко ошибался насчет Молли. Она искренняя и честная. Каким же он был глупцом, решив, что Молли охотится за его богатством! Он хотел было прикоснуться к ее рыжевато‑каштановым волосам, разметавшимся по подушке, но вовремя отдернул руку. Пусть поспит. Ей необходим отдых. Но как же ему хотелось прилечь рядом, обнять ее и защитить от всех невзгод.

Молли шутливо обвиняла его в чрезмерной опеке, заявляя, что она не такая слабая, какой кажется. Пьетро и сам знал, что она сильная. Но так испугался за нее сегодня. Он смотрел на знакомые изгибы ее тела под одеялом, и в нем росло желание. Но помимо плотской страсти, он ощутил огромную нежность. Пьетро ни к кому не испытывал такого чувства после гибели родителей и сестры.

Он смотрел на спящую Молли и отчетливо понимал, что скрывать от нее правду дольше невозможно. Он должен рассказать ей о том, как они расстались. Она имеет право знать. Пьетро тихонько вышел из спальни.

Молли слышала, как за Пьетро закрылась дверь. Она с шумом выдохнула. Голова кружилась. Во рту стояла горечь. Молли не знала, как выдержала присутствие Пьетро. Ей было очень тяжело притворяться спящей. Еще час назад она купалась в заботе и внимании Пьетро.

И вот теперь…

Она обвела спальню безразличным взглядом. Она знала, что на столике у окна стоит фотография Пьетро, когда ему было десять лет, а рядом его родители и младшая сестренка. Фото не было видно в сумраке спальни, но она видела его раньше. В тот вечер, когда пришла сказать ему, что носит его ребенка.

Горячие слезы ручьем струились по щекам девушки. У нее не было сил их вытирать. Молли была раздавлена.

Она все вспомнила.

Молли лежала, подтянув колени к груди. Слезы высохли, а воспоминания из отрывочных сложились в единую цепочку. Она по‑прежнему не очень четко помнила инцидент с наездом на нее в Риме, но остальное всплыло в памяти ясно и четко. Особенно расставание с Пьетро.

Неудивительно, что ее била дрожь, когда они поднялись в спальню, где она делила с ним постель и его ванную. Увидев стул у окна, Молли вспомнила, как скакала верхом на Пьетро, вскрикивая в экстазе восторга.

Понятно, почему ей стало дурно в библиотеке, где они не раз занимались любовью на пушистом ковре на полу.

Наверное, воспоминания копились и копились, а затем прорвали барьер, воздвигнутый ею самой подсознательно, чтобы не помнить о болезненном расставании с любимым.

Хотя ей очень хотелось вспомнить. А теперь казалось, что лучше бы она осталась с амнезией. Но в таком случае Пьетро продолжил бы ей лгать о своих чувствах, выставив на посмешище ее собственные.

Боль наполнила все ее нутро, став практически невыносимой. Но Молли, сжав челюсти, окунулась в прошлое.

Все в нем было более‑менее нормально, кроме того ужасного года, когда не стало родителей. Но у нее была Джилл, и они очень близки. Молли не терпелось снова увидеть любимую сестру.

В Тоскане тоже все было прекрасно. Она была счастлива. Несмотря на то что он сразу предупредил ее о невозможности серьезных отношений. Только секс и флирт. Но устоять перед ним было невозможно – открытый, веселый, легкий в общении, сексапильный до невозможности и даже мирящийся с постоянным присутствием трех маленьких сорванцов.

Потому что любит детей.

Но когда она сообщила о том, что беременна, он не обрадовался, а пришел в ярость. Куда делся обаятельный итальянский мачо, страстно любивший ее какой‑то час назад? Она съежилась, вспомнив его язвительный тон и саркастические ремарки. Молли натянула одеяло до подбородка. Ее била дрожь.

Она вернулась мыслями в Рим. Молли не верила, что Пьетро искал ее. Наверное, кто‑то ее узнал в больнице и доложил Пьетро. Он ведь такой богатый и со связями.

Он приехал в больницу не извиняться, а с единственной целью – получить ребенка, пусть даже с ней в придачу.

К горлу подкатила желчь.

Пьетро никогда не скрывал, что хочет ребенка. А вот его чувство к ней вызывало сомнение. Ему нужны ребенок и секс. Но для секса сойдет любая женщина, в которой даст росток его семя. Молли засунула в рот кулак, чтобы сдержать рвущийся наружу крик боли и унижения.

Он притворился ее мужем, чтобы наложить лапу на ребенка. А когда она прямо уличила его в этом, он выдумал мнимую помолвку, чтобы усыпить ее бдительность, благо знал, как она к нему относится.

Он даже пошел бы дальше и женился на ней, лишь бы иметь законные права на ребенка, притворившись, что она ему нравится.

Наградой за его страдания стал бы секс. Им всегда было хорошо вместе.

Молли вздрогнула, но продолжила вспоминать.

В этой самой комнате он тогда сравнил ее с Элизабет. Молли вскочила с кровати и забегала по комнате, не в силах успокоиться при воспоминании о нанесенных Пьетро оскорблениях. Она устремилась в ванную. Ей хотелось соскоблить с себя болезненные воспоминания и избавиться от Пьетро навсегда.

– Нам необходимо поговорить.

Пьетро оторвался от компьютера и вопросительно взглянул на Молли. Она стояла в дверях в дорожном платье, влажные волосы зачесаны назад, на бледном лице ярко выделялись веснушки. Ее напряжение чувствовалось на ощупь.