— Я могу придумать только один способ, как можно было совершить убийство, не заходя в комнату, да ещё и не того человека…

— Скрытое оружие! — сообразив, хрипло воскликнул Фан Добин.

— Так вот оно что! — выпалил Ян Цююэ.

— Неплохо, — кивнул Ли Ляньхуа. — Вероятно, крохотная стрела, выпущенная от дверей комнаты, попала сразу в мозг, и Чжан Цинху умер на месте, не успев даже пошевелиться. После голова его была отрублена, но на теле не было ран.

— Проклятье, — буркнул Фан Добин, — ладно, ты просто постоял перед безголовым трупом и заметил все эти дверные проёмы. Допустим, Чжан Цинху убили скрытым оружием. Но как с этим связан “Гэ Пань”… А! Он ранил дротиком командира Чжана и погасил факелы, значит, мастер скрытого оружия. Нет, постой, это всё было позже, но ты уже знал, кто убийца?

Ли Ляньхуа вздохнул.

— Использовать скрытое оружие нужно под подходящим углом, поэтому те, кто занимал комнаты по обе стороны от братьев, исключаются: у Ян Цююэ и Гу Фэнсиня не вышло бы просто встать в дверях и выстрелить в него. Только ночевавшие в комнатах напротив могли совершить убийство, не выдав себя. Мы с Фан Добином, разумеется, никого не убивали. Если убийца — командир Чжан, то зачем приглашал “Фобибайши”, чтобы расследовать это дело? К тому же, “Гэ Пань” вовсе и не Гэ Пань, а значит, он и есть преступник. — Помолчав, он медленно произнёс: — Я только не думал, что он рискнёт напасть, поняв, что Чжан Цинши жив, да ещё станет валить вину на Ян Цююэ с таким напором.

— Раз ты знал, кто убийца, почему не сказал мне, когда я спрашивал? — взорвался Фан Добин.

— Боялся, что он заметит, как ты сверлишь его взглядом, и сбежит.

Фан Добин сердито зыркнул на него.

— Когда это я не мог скрыть намерения?

— Ну-у… — рассеянно протянул Ли Ляньхуа.

Господин Фан рассердился ещё сильнее.

— Хотя мы с Цинши и подозревали, что это “Гэ Пань” убийца, но не могли быть уверены наверняка, — выдохнул Ян Цююэ.

Ли Ляньхуа оглядел его с головы до ног и осторожно спросил:

— Теперь-то… юный герой Ян, можешь поведать нам, почему ты предпочёл стерпеть несправедливые обвинения, но не осмелился рассказать правду?

Фан Добин добавил про себя: и зачем ученику Байму из Удана с высоким положением в цзянху становиться простым караульным и сторожить мертвеца? Может, тоже польстился на хранящееся в гробнице сокровище?

— Я пытался выяснить местонахождение пропавшего много лет назад Хуанци-шишу, — ответил Ян Цююэ. — Одиннадцать лет назад он исчез в окрестностях Си-лина, я вступил в караул гробницы, чтобы разузнать тайны этого места.

— Даос Хуанци был среди пропавших одиннадцати человек? — ахнул Фан Добин. — Ого, слышал, этот старик — мастер цимэнь багуа*, кто знает, может, поэтому его и заманили сюда. Ох, неужели его съели те люди?

Цимэнь багуа — древняя форма гадания, первоначально разработанная для помощи в формировании военной стратегии и тактики

Ян Цююэ слегка разозлился, но поскольку у него всегда был угрюмый вид, на лице это не отразилось, он лишь сказал с прохладой в голосе:

— Я провёл в Си-лине три года, изучил надписи, прочитал летописи предыдущей династии и нашёл кое-какие зацепки.

— Имеющие отношение к смерти императора Сичэна? — спросил Ли Ляньхуа.

Ян Цююэ кивнул.

— Си-лин похож на место захоронения, но не является им: это будто бы императорская гробница, но в неё можно попасть, в сторожевой башне можно жить, а ещё число лошадей, которое здесь содержат, намного превышает количество караульных. В летописях и памятных надписях говорится, что после скоропостижной кончины Сичэна на престол взошёл его сын, однако вскоре пропал без вести, наступила смута и страна пришла в упадок.

— Я только знаю, что сын императора Сичэна, император Фанцзи был чрезвычайно уродлив, с неровными бровями и косоглазием, — перебил Фан Добин.

— Император Фанцзи был увечным, безобразной наружности, и взойдя на престол, редко посещал столицу, опасаясь, что придворные будут тайком насмехаться над ним. Однако если верить историческим записям, родился он нормальным, с детства был умён и сообразителен, весьма проницателен в государственных делах, и Сичэн в нём души не чаял. В “Хрониках аудиенций” говорится, что в юности он был красив, имел прекрасные манеры и возвышался над людьми; но в семнадцать его поразил недуг, от которого лицо исказилось в судорогах, навсегда обезобразив. С того года, когда Сичэну исполнилось тридцать пять, а Фанцзи — семнадцать, на императора начались покушения, и однажды его тяжело ранили. Кто-то дерзнул заявить, что это Фанцзи подослал убийц, Сичэн разгневался и приказал обезглавить наглеца. У Сичэна было одиннадцать сыновей, но благоволил он только Фанцзи. — Помолчав, Ян Цююэ продолжил: — С семнадцатилетия Фанцзи император осыпал его бесчисленными драгоценностями, титулами и даже даровал прекрасных наложниц, но как ни удивительно, сын вёл себя с отцом крайне непочтительно, в летописях сохранились его бранные слова — однако отец его не наказывал. После внезапной смерти Сичэна Фанцзи взошёл на престол, хотя говорится, что завещания не было, но возражений ни у кого не нашлось: все знали, что на троне может быть только он.

— И впрямь странно, — пробормотал Фан Добин. — Отец и сын явно были не в ладах…

Ян Цююэ обратил взгляд к Ли Ляньхуа.

— Господин Ли, как признанный целитель, не могли бы вы подтвердить кое-что для меня?

— Что именно? — отозвался тот.

Молодой караульный поколебался и спросил:

— Это искривление рта и лицевые судороги — не могли они быть результатом отравления или травмы?

Ли Ляньхуа уставился на него. Фан Добин про себя расхохотался — фальшивый лекарь натолкнулся на задачку не по зубам, но не успел пошутить, как услышал вежливое: “Разумеется”. Он поперхнулся — этот мошенник сказал лишь “разумеется”, но не уточнил “разумеется, могли” или “разумеется, нет”. Ян Цююэ не заметил этой уловки и продолжал говорить.

— Если причиной уродства императора Фанцзи был яд или травма, то кто совершил это злодеяние?

— Неужели ты хочешь сказать, что это был его отец? — ошеломлённо спросил Фан Добин.

— Не знаю, — покачал головой Ян Цююэ и посмотрел на висящего на вратах “Гэ Паня”. — Тайны императоров Сичэна и Фанцзи, разгадка смерти этих одиннадцати человек — все ответы за Вратами Гуаньинь.

— Юный герой Ян, — медленно начал Ли Ляньхуа, — я спросил, почему ты предпочёл терпеть несправедливые обвинения, а не выступить против “Гэ Паня”, но ты так и не ответил мне.

Ян Цююэ вдруг побледнел.

— Я…

— “Гэ Пань” перед всеми свалил на тебя вину, а ты не стал оправдываться, о чём это говорит? — пробормотал Ли