на нём, а значит, инструмент не принадлежал Сичэну. Если женщина не была лысой или монахиней, то почему у неё на голове парик? Где же её собственные волосы? Да ещё и платье… — Он снова слегка потянул белое платье. — Оно явно сшито по меркам этого скелета. Каким бы стройным и изящным ни был человек, невозможно, чтобы одежда сидела так же хорошо, когда от него остались лишь кости.

У Фан Добина волосы встали дыбом.

— Подожди… император Сичэн притворился мёртвым в собственной усыпальнице… да ещё усадил тут женский скелет… он что, помешался?

Ян Цююэ осторожно приподнял причёску на голове скелета. Волосы цвета воронова крыла были уложены и прикреплены к ободу, который и держался на черепе. Поскольку это был парик, то пряди были скручены туго и не растрепались.

— Она умерла от того, что ей переломили шею, — внимательно рассмотрев скелет, вдруг выдал Фан Добин.

Ли Ляньхуа кивнул.

— После её смерти кто-то сшил ей одежду, сделал парик, обработал кости, и Сичэн даже привёз её в тайный дворец в Си-лине. Была она его наложницей или нет, но он определённо любил её.

Фан Добин и Ян Цююэ покивали, продолжая слушать.

— Так кто же перебил ей шею? Кто посмел? Почему в летописях прошлой династии об этом ничего не упоминается?

— Потому что её убил Сичэн! — выдавил Ян Цююэ.

Ли Ляньхуа тонко улыбнулся.

— Полагаю… Красота этой женщины была неподвластна воображению, император Сичэн взял её в наложницы. Император Фанцзи, повзрослев, безнадёжно влюбился в неё. Сначала Сичэн разгневался, и возможно, причина уродства Фанцзи кроется в действиях подчинённых Сичэна. Но затем отец преисполнился раскаяния. Он души не чаял в Фанцзи, который с малых лет был умён и прилежен, возлагал на сына большие надежды, и вдруг тот увлёкся женщиной и забросил дела, безмерно разочаровав его. Император сорвал злость на любимой наложнице, посчитав роковой соблазнительницей, и задушил её. С тех пор Фанцзи возненавидел отца и хотел убить его, чтобы отомстить за смерть возлюбленной. А отцу было стыдно перед сыном, он тосковал по наложнице и был напуган, дни его протекали мучительно, поэтому…

— Поэтому, раз жилось императору несладко, он прихватил эти останки и разыграл свою смерть, укрывшись в собственной усыпальнице, а трон передал сыну. Однако сын не пожелал править, пришёл в гробницу и убил его, — подхватил Фан Добин.

— Мм… — улыбнулся Ли Ляньхуа. — Вероятно, отец надеялся, что став императором, сын поймёт его тревоги, осознает, что он убил роковую наложницу ради его же блага — как в “Наставлениях врачевателя” сыновья смогли понять намерения отца. Увы, на Фанцзи это не произвело впечатления. Должно быть, Сичэн был весьма опечален и разочарован.

— Постойте! — возмутился Ян Цююэ. — Если всё было так, то император Фанцзи мог спокойно уйти, как же вышло, что он оказался заперт и умер здесь?

Ли Ляньхуа указал наверх.

— Этот проход слишком высоко — не владея основами боевых искусств, забраться довольно трудно, да и спуститься не выйдет. Тем более, механизм на входе в подземный дворец очень тяжёлый, без шаолиньского мастера шеста открыть невозможно. А значит, в деле поддельной смерти Сичэна и отцеубийстве Фанцзи участвовал по крайней мере один мастер боевых искусств, однако четвёртого трупа здесь не видно — да и проход кто-то должен был запечатать. Пусть Сичэн и Фанцзи погрязли во взаимных обидах и сожалениях и не желали заниматься государственными делами, но это не значит, что никто при дворе не жаждал завладеть троном. У Сичэна было одиннадцать сыновей, Фанцзи был лишь одним из них.

Лицо Ян Цююэ вытянулось от удивления.

— Так значит, кто-то с самого начала знал, что смерть императора Сичэна была постановкой и какие обиды были между ним и императором Фанцзи, просто прятался в стороне, дожидаясь благоприятной возможности. Этот человек подкупил телохранителя Фанцзи, чтобы тот запечатал Врата Гуаньинь. Фанцзи умер, а все подумали, что исчез, а потом…

— А потом, раз двух императоров не стало, естественно, трон занял этот человек, — перебил Фан Добин.

— Через два месяца после исчезновения императора Фанцзи, на трон взошёл принц крови Цзун, чтобы представлять интересы двора. Как нарочно, именно под его руководством строили Си-лин, и все механизмы на пути к усыпальнице, врата, запирающиеся гигантскими каменными шарами, а также Врата Гуаньинь, которые невозможно открыть — все устройства, что позволяют войти, но не выйти — дело рук принца Цзуна.

В этот момент Ян Цююэ и Фан Добин тяжело вздохнули, а на лице лежащего на полу “Гэ Паня” отразился ужас. Ли Ляньхуа улыбнулся ему, и “Гэ Пань” окончательно побелел — удивительно, но лекарь вызывал у него страх.

Фан Добин покосился на разбросанные по полу кости и с отвращением произнёс:

— Нам лучше поторопиться. Если кто-то закроет вход снаружи, то вместо троих мертвецов здесь будет семеро.

— Верно, верно, — закивал Ли Ляньхуа.

На лице “Гэ Паня” вдруг отразилась тревога, он уставился на рассыпанные по полу “вещи” и принялся издавать какие-то звуки.

— Скажи, где моя жена, и я позволю тебе говорить, — занеся ладонь, холодно произнёс Ян Цююэ.

Ли Ляньхуа снова согласно закивал, похоже, чувствуя себя виноватым, что забыл спросить о местонахождении Сунь Цуйхуа.

“Гэ Пань” без колебаний кивнул, Ян Цююэ ударил его. “Гэ Пань” сделал глубокий вдох.

— Печать, большая императорская печать… сюда было так нелегко добраться, нужно взять с собой…

— Хоть это и отличная печать, у меня дома таких навалом, — нарочно поддел его Фан Добин. — Если нравится, могу даровать тебе парочку. А эта приносит несчастья, её лучше оставить.

“Гэ Пань” рассвирепел, но мог только процедить сквозь зубы:

— Я потомок императора Фанцзи в пятом поколении, эта печать принадлежит мне по праву…

— Странно, — улыбнулся Ли Ляньхуа, — Принц Цзун сгнобил Фанцзи, но почему же не забрал императорскую печать?

— Принц Цзун не знал, что мой предок взял печать с собой. А потом… Телохранитель Ди Чансю сбежал в цзянху, и врата в усыпальницу стало невозможно открыть. Только тридцать лет назад мой дед узнал из семейной хроники тайну предка и догадался о местонахождении печати. Но принц Цзун установил в подземном дворце такие сложные механизмы, с какой стороны ни подберись — окажешься в западне. Мои отец и дед оба погибли здесь…

У Фан Добина дрогнуло сердце: если ещё двое умерли в проходе, то считая те кости, кто-то из пропавших одиннадцати человек мог выбраться из Си-лина. Но “Гэ Пань” продолжил.

— Все мастера, которых заманили в гробницу, тоже погибли. После смерти отца прошло десять лет, и я уже потерял надежду обрести императорскую печать, как узнаю,