У Лепешинской был на удивление бурный общественный темперамент. Вспоминает балетмейстер Ростислав Захаров:

«Никогда не отказываясь от поручений, она, надев высокие сапоги и ватник, спускалась в шахту строившегося тогда метро, рыла котлован под новое здание на Каляевской улице, в дружной молодежной ватаге ездила копать картошку. И тут же, буквально на следующий день, сменив сапоги на атласные туфельки, выходила на сцену сказочной принцессой».

Такие люди встречаются в любую эпоху, но в балетной среде это, пожалуй, редкость. Она частенько выступала с трибун, разъезжала по предприятиям, представительствовала. И всё – со страстью Китри. Немногие примы Большого состояли в партии. Лепешинская состояла. В райкомах чувствовала себя не менее уверенно, чем на сцене. Ей было восемнадцать лет, когда райком комсомола дал Лепешинской задание: приобщить к общественной жизни ветеранов сцены. Другая бы сконфузилась от такого поручения, а она так лихо поставила себя в Клубе артистов (будущий ЦДРИ), что её немедленно избрали заместителем председателя правления. И она стала владычицей молодёжной секции этого клуба. Маленькая женщина, юная пичуга, улыбчивая, но несгибаемая. В сферу её интересов входили и благотворительные концерты, в помощь детским домам и госпиталям. И воспитательная работа с собственными поклонниками: школьниц она награждала билетом на балет только по предъявлении дневника без троек.

Илл.20: На одной из многочисленных встреч – с пионерами

Она была хорошим оратором, умела импровизировать, играть словами. Ходила даже такая шутка: в нашей стране было три великих оратора – Керенский, Троцкий и Лепешинская. И правда! Выступала она то пламенно, то остроумно.

Однажды Лепешинской довелось выступать перед иностранными гостями в канун 60-летия Октября. Выступать не с танцем, а с докладом. В Москву тогда съехалась «левая» интеллигенция со всего света. Речь лилась непринуждённо, легко, а в финале прозвучал такой вот экспромт:

О, Рицос, Олдридж, Арагон,

Какой избрать нам нужно тон,

Чтобы сказать спасибо вам,

Страны испытанным друзьям?..

Она умела избрать верный тон, владела аудиторией, поднимала залы в овации не только танцем, но и словом.

Иногда говорила: «Мне легче станцевать, чем говорить». Конечно, в этих словах была доля лукавства, но, когда в 1970-е – 80-е она вела на телевидении программу о балете – вся страна убедилась, что наша стрекоза ещё и златоуст. Пожалуй, никто из выдающихся балерин не говорил о коллегах с таким восторгом… Телевидение сохранило улыбку Лепешинской, её горящие глаза. Многие поклонники к тому времени знали её полвека – а она не теряла фирменного оптимизма. Не умела относиться к любимому искусству с равнодушием мэтра.

Вспоминает художник Борис Ефимов:

«Моя самая желанная гостья – мой прекрасный друг балерина Ольга Лепешинская. Чтобы перечислить ее титулы и награды, вашей статьи не хватит, но для меня она – Олечка, милая моя замша! Когда-то я был председателем правления в Центральном Доме Работников Искусств, а она – моим замом. Я прозвал ее замшей. Тогда она сказала, мол, если она замша, то я – шевро. Так и остались мы друг для друга – шевро и замша. Оле девяносто один год, по сравнению со мной – девчонка! Но пройтись в вальсе, как случалось еще совсем недавно, мы уже, увы, не можем».

Замшей Лепешинская была не только в ЦДРИ. Она заместительствовала и в Комитете советских женщин, и в обществах дружбы с США, Японией, Венгрией… Всесоюзная Замша! И везде успевала, везде мелькала её улыбка.

Ордена

Спору нет, ордена – не главное в искусстве. Но кто-то очень точно и остроумно сказал: «Можно презирать ордена, но для начала неплохо бы их иметь».

Когда приближался семидесятилетний юбилей Лепешинской – её должны были наградить Звездой Героя Социалистического труда. Первым в артистическом мире эту высочайшую награду получил волшебник из Театра Кукол С.В.Образцов. С тех пор выдающихся и официально признанных актёров, режиссёров, художников, писателей награждали щедро. Лепешинская, безусловно, входила в избранную когорту.

Но в последний момент вмешалась чья-то рука – и награду заменили на высокий, но более скромный орден Октябрьской революции. Вот и вышло, что Юрий Григорович, Майя Плисецкая, Марина Семёнова – герои, а Лепешинская, которая в советской иерархии деятелей искусств полвека пребывала не вершине, золотой звезды так и не дождалась. Почему? Ходят разные пересуды. Говорят, что один член Политбюро вычеркнул Лепешинскую из списка героев, потому что её предпоследний муж – генерал КГБ Райхман – в своё время находился в заключении. Странное объяснение. Ведь Райхмана давным-давно реабилитировали, и в 1980-е он был уважаемым пенсионером. Загадка.

Так бывает: в молодые годы Лепешинскую награждали щедро. Звания, ордена, премии…

А в последние двадцать лет долгой жизни что-то разладилось. По статусу Ольге Лепешинской к почтенным юбилеям полагались высшие награды, но… награждали её умеренно. Только незадолго до смерти балерины её наградили скромненьким орденом «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени.

Богиня времени

Так назвал Ольгу Лепешинскую её друг скульптор Лев Кербель. Ольга Лепешинская не считала себя гениальным дарованием – и, наверное, справедливо. Но немногим артистам дано так точно отразить стиль времени.

Лепешинская как никто передала оптимизм тридцатых годов, парадную правду того времени. Ведь то была расколотая эпоха – насилие переплеталось с энтузиазмом, грубая пропаганда – с успехами Просвещения.

Героини Лепешинской по духу были её современницами – даже, если доводилось танцевать Аврору в «Спящей красавице» или Золушку. Она была настоящей примой советского балета. На сцене она воплощала женское начало эпохи, которое Любовь Орлова, Валентина Серова, Марина Ладынина и Людмила Целиковская являли на экране. Оптимизм, простодушие, праздничная приподнятость во всём. Её так и хочется сравнить с пышной и величавой архитектурой сороковых годов. А ведь именно в годы «сталинского барокко» раскрылись дарования Ивана Жолтовского, Леонида Полякова, Льва Руднева, Каро Алабяна. Каждый из них был своеобразен, но всех объединяла идея нового классицизма – в антураже рабочее-крестьянской империи. Поглядите на эти здания, на эти колонны, статуи, карнизы. И вы увидите инженеров с циркулями, рабочих в касках, колхозниц со снопами, пионеров с горнами и физкультурников. А рядом – маски в стиле венецианских карнавалов. …И вы увидите Лепешинскую.

Конечно, она черпала вдохновение не только в «буднях великих строек». Лепешинская любила классическую литературу, музыку, многое впитывала из общения с лучшими интерпретаторами классики – такими, как пианист Лев Оборин и тенор Иван Козловский.

Рассказывает Ольга Лепешинская:

Большое влияние на меня оказал Иван Семенович Козловский. Мама моя, кстати, его очень любила. Он видел все мои спектакли.