Я танцевала… ну как вам сказать – никогда не лучше Улановой, никогда не лучше Семеновой, конечно, гораздо хуже, но я Лепешинская. Какая есть – такая есть. Могло мое исполнение не нравиться, но я, правда, обладала природной техникой. Единственное, что владело мною на спектаклях, – это радость танца. …Однажды Козловский сказал слова, ставшие для меня очень важными. Козловский взял меня за руку, отвел в четвертую кулису и сказал: «Техника – это не все. Обладать ею надо обязательно. Но если вы не чувствуете лирическое направление в музыке, грош вам цена. Вы должны выучить «Умирающего лебедя». И я танцевала целиком «Умирающего лебедя». Плохо! Это не мое. Но этот опыт мне многое дал. Я прочувствовала этого лебедя, как он умирает от раны, и я прожила последние мгновения этого существа, вплоть до того момента, когда кровь течет все медленнее, медленнее и останавливается. Козловский дал мне понять, что, если тебе все легко дается, это еще не значит, что у тебя в профессии все хорошо. Наоборот, ты должна пройти через все трудности, прочувствовать их.

Искусство Лепешинской было подчёркнуто жизнерадостным. Эту позицию можно назвать и выигрышной, и уязвимой. Некоторые ценители балета не принимали столь мощного оптимизма, он казался им навязчивым. Да, у соцреализма в балете были штампы, но случались и открытия. Вот, если бы в советском балете в тридцатые годы тотально господствовал стиль Лепешинской – стоило бы приуныть от такого жизнелюбивого инкубатора. Но рядом с Лепешинской в разное время творили Уланова, Семёнова, Плисецкая. Всё это разные планеты. «И нет планет, похожих на неё». Потому Лепешинская и была для советского балета не штампом, а открытием.

Глава 5

Галина Уланова. Обыкновенный гений

Уланова бывает только раз в человеческой жизни. Да и не во всякой жизни. Если Земля рождает такое чудо, даже раз в тысячу лет – спасибо ей за это!

С.М.Эйзенштейн

Проезжая по Котельнической набережной, мы бросаем взгляд на высотное здание с кинотеатром «Иллюзион» на первом этаже. И вспоминаем, как гения места, волшебную балерину, которая взлетала в искусстве выше шпилей сталинских высоток. Придёт время – и в этих краях, где-нибудь в тихом сквере – встанет памятник балерине. Задумчивый, изящный. А рядом всегда будет звучать музыка Прокофьева и Адана из «Джульетты» и «Жизели».

Илл.21: Галина Уланова

Народная артистка СССР, герой Социалистического труда Галина Уланова не вписывается в стереотипные представления о советской актрисе, да и вообще об актрисе. Не подходят к ней привычные штампы, Уланова во всём – исключение из правил. В её поведении не было эксцентрики, во внебалетной жизни она казалась скованной, застёгнутой на все пуговицы. Разве такого ожидают от актёров, от балерин?

Характер Улановой лучше всех выразил Ф.И.Тютчев за восемьдесят лет до рождения балерины:

Лишь жить в себе самом умей – Есть целый мир в душе твоей Таинственно-волшебных дум; Их оглушит наружный шум, Дневные разгонят лучи, – Внимай их пенью – и молчи!..

Каждая строка этого стихотворения подходит к Улановой! За немногословность её прозвали Великой Немой. А умение вести внутреннюю работу наедине с самой собой, умение прислушиваться к «таинственно-волшебным думам» сделало Уланову первой, по выражению критиков, «интеллектуальной балериной»… Ответственность перед собой – кредо Галины Улановой. Она сама его сформулирует после ухода со сцены: «Обещание самой себе выполнить то-то и то-то было моим принципом, основой всей моей жизни. Такое воспитание воли вошло в привычку и стало источником того, что называют моим успехом. То, что так таинственно называют вдохновением, есть не что иное, как соединение труда и воли, результат большого интеллектуального и физического напряжения, насыщенного любовью». Здесь, как и у Тютчева, важен каждый образ. И «самой себе», и «воспитание воли», и «насыщенное любовью».

Однажды Уланова появилась в театре после долгой болезни. И актёры устроили ей торжественную встречу – с цветами и аплодисментами. Растроганная Галина Сергеевна стала думать, как ей ответить на это. Кто-то посоветовал: «Завтра, перед началом репетиций, скажите всем несколько слов благодарности». Но это было выше её сил, необходимость сказать «речь» тяготила, страшила Уланову. Она заказала в цветочном магазине миниатюрные букетики и на следующий день на пюпитре каждого музыканта, на гримировальном столике каждого актёра лежали цветы от Улановой. «Мысль изреченная есть ложь» – это кредо Улановой. Об этом хорошо сказал знаменитый киноартист, современник Улановой Борис Андреев: «Коли Бог тебя заметил – молчи, чтобы черт не увидел».

Детство, которое не было беззаботным

Она родилась в балетной петербургской семье. И мать, и отец служили в Мариинском театре. Отец – Сергей Николаевич Уланов, бывший танцовщик – был помощником режиссёра, а мать – Мария Фёдоровна Романова – исполняла в балетах Мариинки сольные партии.

В детстве будущая Джульетта относилась к балету настороженно. «У меня сложилось отчетливое представление, что мама никогда не отдыхает и никогда не спит. Наверное, это было довольно близко к истине. И я, слыша разговоры о том, что и мне предстоит учиться и стать балериной, с ужасом и отчаянием думала: неужели и мне придется так много работать и никогда не спать?» – вспоминала Галина Уланова.

Но родители видели в ней будущую балерину. Мария Фёдоровна мечтала о сценическом успехе дочери, которая блистала бы в главных ролях… А что же Галя? О своей балетной учёбе она всегда вспоминала с содроганием: «У нас профессию не выбирают. Как только ребёнок приходит в балетную школу – он обречён, что вот это его профессия – и никакая другая! Если ребёнок просит – его ещё могут и не отдать в балетную школу. Если не хочет, рыдает – как это было со мной – всё равно решают папа с мамой». Ситуация напоминает грустные народные песни, в которых девушку против воли выдают замуж…

Это случилось в 1919-м году. Учиться её довелось в самые мрачные годы для классического балета – Гражданская война, начало нэпа, холодные классы, в которых не были редкостью голодные обмороки… Неудивительно, что Галя тосковала по семье, по дому. Ей больше всего на свете нравилось ходить с отцом на рыбалку – как это бывало до училища и на каникулах. На воле она верховодила мальчишками, играла в индейцев, плавала в лодке (байдарка на много лет останется её увлечением), любила щеголять в тельняшке и мечтала стать моряком! Пришлось об этом забыть: Уланову ждала хореографическая каторга.

Первым педагогом в балете для неё стала мама. Мама видела