– Это просто беседа без протокола, – оборвал Девяткин. – Но если вас больше устраивает допрос, запросто можем его провести. Я выпишу повестку. А вы явитесь завтра к девяти часам на Петровку. Наши встречи будут проходить по одной и той же программе: два часа ожидания в коридоре. Десятиминутный допрос. И новая повестка, новая встреча. И так очень долго, изо дня в день. Из недели в неделю. Пока к вам не вернется память.

– Это ваш метод работы? – Олейник злился на самого себя. Этот майор хотел вывести его из душевного равновесия и своего добился. – Фирменный стиль? Мордовать честных людей допросами?

– Адвокат настаивает на соблюдении формальностей. Я готов прислушаться и следовать в русле. Только знайте: если вы не явитесь по первому же требованию, сюда придут парни из группы силовой поддержки, ну, из ОМОНа, проще говоря. И тогда я не поручусь за сохранность вашего костюма.

– Это угроза?

– Кому? – удивился Девяткин.

– Мне. Угроза в мой адрес.

– Я говорил о костюме.

– Хорошо, – Олейник глянул на адвоката. – Ты вот что, Миша, выйди. Мы тут с глазу на глаз потолкуем.

– Если что – я в приемной.

Рувинский, поджал губы, подхватил портфель и с достоинством вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.

– Что вы хотите знать? – Олейник постучал пальцами по столу. – Спрашивайте напрямик.

– Почему Зубов распоряжался вашим самолетом, как своим собственным? С какой целью на Тобаго в срочном порядке были установлены дополнительные топливные баки? Куда Зубов в спешке улетел?

– У меня нет ответов, – Олейник откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. – Нет и быть не может. Но если хотите знать мою версию происшествия, с удовольствием расскажу. Этот самолет наверняка упал где-то в волгоградских степях и сгорел за пару минут. Или грохнулся в водохранилище или реку. Тех, кого вы ищите, наверняка нет в живых.

– Я бы с вами поспорил. Скажем, на сто баксов. Или даже на тысячу. И не проиграл спор. Потому что Панова вчера звонила на работу, своему шеф-редактору. И просила дать ей неделю за свой счет. Наплела какую-то ахинею. Якобы у нее тетка при смерти, надо срочно уехать и так далее. Я на всякий случай проверил. Тетка Пановой, проживающая в Балашихе, работает там же бухгалтером на молочном заводе. Она жива и коньки в ближайшем будущем отбрасывать не собирается. Что скажете?

Олейник попробовал сыграть удивление, округлил глаза и покачал головой, но получилось фальшиво.

– Лучше уж промолчу. Темная история. Боюсь ничем не смогу помочь. Но если появятся новости, вы узнаете их первым. Будете выписывать повестку?

– Обожду. Время пока терпит.

Девяткин убрал блокнот и вышел из кабинета. Через минуту его место занял адвокат.

– Мы можем обратиться в прокуратуру с жалобой, – сказал Рувинский. – Этот мент не имел права…

– Подожди ты права качать, – махнул рукой Олейник. – У Девяткина нет ничего кроме пустых версий, которые он придумал по дороге сюда. Пока нет. Наведи справки: можно ли договориться с ним по-хорошему. И сколько это будет стоить. Я больше не хочу видеть этого засранца и отвечать на его тупые вопросы.

С утра Девяткина вызвал начальник следственного управления полковник Николай Николаевич Богатырев и сказал:

– Вчера вечером звонили из городской прокуратуры, а сегодня прислали поручение. Просят, чтобы я дело об исчезновении любительского самолета передал опытному проверенному следователю.

– В каком смысле проверенному?

– Не придирайся к словам. Понимаю, что ты спец по мокрым делам, а самолеты вроде как не твой профиль. Но поскольку уж начал искать убийц той старушки поэтессы, тебе и с самолетом заканчивать.

– Самолетами ФСБ занималась…

– Это самолет любительский, а не авиалайнер, набитый пассажирами, – Богатырев был неумолим, как смерть. – А в прокуратуре должны держать расследование на контроле. Может случиться все. Что на уме у летчика – мы не знаем. До сих пор не нашли обломков этой птички. Известно, что Панова жива. Да, еще вот что. Во время дозаправки в Волгограде в кабине самолета видели еще одного типа. Мужика лет тридцати-сорока. Но все это надо уточнять. Был тот мужик на самом деле или это плод фантазии водителя безозаправщика.

– Вот как? – Девяткин сделал пометку в блокноте. – Третий персонаж…

– Короче, мне лично эта история активно не нравится. Чего задумали эти люди? Что произошло ночью на аэродроме? Куда подевался самолет? Позиция прокуратуры понятна. Если сверху спросят: что за дела у вас творятся, им будет на кого кивнуть. Дескать, расследование поручено милиции, с них и спрашивайте. Себе прокуратура соломки подстелила, а вот мне, то есть нам, падать больно будет. Все очень серьезно. Надо впрягаться, Юра. Если нужны люди или какая-то помощь, – без вопросов.

– Пока своими силами обойдусь.

– И еще одно соображение в твою пользу: ты был на аэродроме, говорил с людьми, короче, ты в теме, – Богатырев пыхнул табачным дымом. – А нового человека вводить в курс – это слишком долго. А мокрые дела… Ну, чутье мне подсказывает, что они еще впереди. Или уже случились, но мы о них пока не знаем. Ну, какие соображения?

– Рабочая версия пока только одна, – Девяткин перевернул листок записной книжки. – Возможно, летчик Зубов и Елена Панова были в сговоре. Панова украла драгоценности убитой поэтессы, а летчик помог ей скрыться.

Багатырев, усмехнувшись, присвистнул.

– Чего-то тебя, брат, заносит на поворотах. Панова работает в солидной газете, заведующая отделом светской хроники. Она не квартирная воровка и не убийца. Полгода назад развелась с крутым бизнесменом. Думаю, коммерсант оставил бывшей жене немного денег. Ну, на хлеб с маслом, на черный день. А тебя послушать: Панова убивает старушку и ворует золотишко… Мелковато для такой особы. Или ты разучился разбираться в людях.

– У меня есть объективка на Панову, вроде бы у нее все в жизни гладко, но… Ее муж бизнесмен не самый щедрый человек на свете. Мягко говоря. А баб он менял чаще, чем я рубашки. Панова после расторжения брака осталась при своих. Малогабаритная квартира, – вот и вся ее собственность. Из ценных вещей родстер БМВ. Увлекается авиацией. И еще у нее полно долгов. Так что, бабкины бриллианты ей бы очень пригодились. Когда Панова узнала, что милиция подобралась к ней вплотную, она запаниковала. А в таком состоянии женщины способны на отчаянные непредсказуемые поступки. Эти действия не укладываются в рамки логики и здравого смысла. Загранпаспорт у нее просрочен, я проверял. И тут в голову приходит шальная мысль: почему бы не воспользоваться любительским самолетом. Она бросается к Зубову…

– А Зубов? Он ведь не пацан. Летчик первого класса с солидным послужным списком. Работал на внутренних и международных линиях, его характеризуют только с положительной стороны. В его личном деле благодарностей больше, чем на весь ваш убойный отдел. А тебе послушать, получается, что девка пустила слезу. А он расчувствовался, развесил уши и побежал запускать двигатель самолета? Это не остроумно.