На «Шарнхорсте» между 11.00 и 11.30 старшина Гёдде, стоя спереди от прожектора левого борта, услышал голос своего капитана. Капитан Хинтце на этот раз говорил не по системе внутренней связи корабля, а по телефонной сети артиллеристов:

– От капитана всем постам: доложить ситуацию. Этим утром, как ожидается, мы столкнемся с прикрывающими конвой силами – тремя крейсерами типа «Таун»[17]. Мы изменили курс и теперь пытаемся подобраться к конвою с другой стороны, то есть с севера. Мы стряхнем с хвоста крейсеры. Только что были получены важные разведывательные сведения от люфтваффе. В 150 милях западнее обнаружена английская группа тяжелых кораблей. Я повторяю – 150 миль западнее. Мы направимся к конвою. Конец сообщения!

Гёдде кивнул. Он был вполне доволен. Ему очень нравилось, что капитан доверяет своим людям и сообщает им о ситуации. От своих товарищей на других кораблях он знал, что это не всегда так. Как мичман с многолетним опытом, он понимал, как важно, чтобы команда экипажа хорошо представляла себе развитие обстановки во время похода – в тех рамках, в каких это возможно. Это позволяло сохранять в людях внимание и интерес. Каждый матрос ощущал личную ответственность за выполнение задачи, когда его начальники относились к нему не просто как к исполнителю приказов, а как к товарищу по оружию, который в случае необходимости может заменить офицера и таким образом сохранить боеспособность на своем посту. Каждая сводка разжигала воображение, рождала желание действовать совместно и увеличивала уверенность в своих силах. Простой матрос, знавший положение противника и распределение сил на собственной стороне, понимавший намерения командующего и значение каждого его шага – будь он на дежурстве в качестве впередсмотрящего, в артиллерийском расчете или в радиорубке, – чувствовал и действовал во многом иначе, чем матрос, на которого глядели лишь как на зубец в колесе большой машины. Он мог на лету понять смысл каждого нового приказа и потому выполнял распоряжения с большей готовностью. На «Шарнхорсте» практика информирования членов экипажа соблюдалась всеми командирами во время всех боевых походов и столкновений с противником.

Примерно через два часа после первого в тот день столкновения Гёдде получил донесение, что кормовой радиолокатор засек противника. Скоро на всех палубах зазвенела боевая тревога.

Гёдде приник к своему прибору с удвоенным вниманием, тщательно изучая море впереди.

В 12.21 в неясном полуденном свете Гёдде заметил по обоим бортам какие-то темные пятна. Скоро пятна стали более четкими. Повернув колесико директора правой рукой, Гёдде щелкнул левой рукой тумблер переключателя и сообщил:

– Впереди по левому и правому бортам три силуэта!

В это же время он услышал, что похожие доклады идут с контрольных позиций с других пунктов. Когда первые приказы шли к зенитчикам, а директоры на башне управления ловили цель, на фоне все более отчетливых силуэтов показались вспышки огня. Темные тени – вражеские корабли – дали первую серию орудийных залпов, затем вторую, третью. Оглушительный разрыв над кораблем и внезапный желтый свет, выхвативший из темноты окружающее пространство, заставил Гёдде оторвать глаза от цели и оглядеться. Три или четыре ослепительных желто-белых солнца нависли над кораблем, подобно привидениям. Лучи ярко осветили надстройки и палубу «Шарнхорста».

«Осветительный снаряд!» Эта мысль возникла в голове как бы сама собой. Гёдде вновь прильнул к линзам своего прибора. Громадные столбы воды поднялись на пологих волнах рядом с кораблем – и в этот же самый момент две передние башни «Шарнхорста» с тремя 11-дюймовыми орудиями в каждой открыли огонь по вражеским кораблям, идущим по правому борту. Начался уже второй за 26 декабря бой.

Стоя на открытом месте на мостике, контр-адмирал Бей наблюдал за вражеским огнем, в то время как капитан и начальник артиллерии бросились в свои пункты управления, как только было доложено о появлении английских кораблей. Затем капитан шагнул к еще открытой бронированной надстройке поста управления на левом борту и выкрикнул приказ капитану:

– Поверните налево; мы должны уйти!

– Яволь, герр адмирал! Лево руля! Все машины – полный вперед. Новый курс – 135°. Начальнику артиллерии – корабль поворачивает налево.

Быстро увеличив скорость, «Шарнхорст» повернул на восток, тяжело накренившись на правый борт; директоры управления огнем главных и второстепенных орудий при этом продолжали непрерывно следить за своими целями. В башнях артиллеристы отвели в сторону орудия, чтобы этим компенсировать влияние поворота судна. Теперь кормовая башня «С» на квартердеке с ее тремя пушками могла целиться в противника. Второй артиллерист, капитан-лейтенант Витинг, добавлял огонь двух передних башен, имеющих по две 5,9-дюймовые пушки, пока они были способны стрелять по цели.

Старшина Гёдде заметил, что после первых трех или четырех залпов снаряды «Шарнхорста» зажгли один из трех английских крейсеров, – его контуры уже были четко видны, примерно на уровне его кормовой трубы. Другой крейсер также получил попадания в нос и корму и давал огромный столб дыма. Между залпами корветтен-капитан Бреденбройкер объявил:

– Всем постам: сильные взрывы у противника.

Затем тяжелые орудия дали новый залп. Впереди и позади английских крейсеров из моря поднимались столбы воды от 11-дюймовых снарядов. Они стояли несколько мгновений, словно гигантские фонтаны, а затем опадали. На их месте образовывались широкие круги пены, колыхавшейся в ритме волн. К своему удовольствию, Гёдде заметил, что залпы, которые по приказу начальника артиллерии производились в четкой последовательности, почти всегда поражали противника. «Шарнхорст» продолжал поворачиваться на восток, и английские корабли оставались все дальше позади. Снова Гёдде, который следил за противником, увидел попадание в один из крейсеров. Из его передней части вырвался гигантский сноп пламени, скоро сменившийся облаком черного дыма. Старшина пришел к выводу, что вражеский огонь, который поначалу был точен, начал слабеть под быстрыми залпами главных орудий «Шарнхорста», хотя расстояние и было намного меньшим, чем во время первого столкновения утром. Примерно через двадцать минут враг окончательно исчез из виду, закрытый снегом и дождем.

В 12.41 англичане прекратили огонь. Через четверть часа, в 13.00, капитан отдал приказ старшему артиллеристу; этот приказ позднее был повторен всеми сигнальщиками.

– Отбой тревоги.

В этом втором столкновении с Соединением-1 (10-й эскадрой крейсеров под командой адмирала Барнетта) «Шарнхорст» не получил ни единого попадания.

Медные гильзы от использованных боеприпасов следовало выбросить за борт. Проветривались большие орудийные башни, из которых еще не ушли газы кордита[18]. Стучали цепями подъемники боеприпасов. Запасы снарядов были пополнены; быстро проверялся расход в башнях и батареях. Небольшие повреждения были мгновенно устранены механиками. Скоро начальнику артиллерии поступили доклады о готовности.