Также Бенфику наверняка мечтают схватить родственники семейного клана (это около пяти тысяч человек), чтобы вернуть драгоценные ножи, а ее сослать навсегда в глухую деревню к сексуально озабоченным тамошним горцам.

Перечислив все «перспективы», Бенфика поднялась и приняла душ. Жаль, нет полотенца. Вытерлась рубахой, в которой спала, – по ощущениям она была чистой. Проверила постиранную перед сном – уже в состоянии грогги – одежду, развешанную на тренажерах. Почти сухая. Надела красные шелковые боксеры, алый спортивный лиф, сверху немного влажную абайю. Натянула на голову спортивный хиджаб. Кеды от крови, к сожалению, полностью отстирать не удалось, так что теперь они были не белые, а розовые, в разводах. Ничего страшного – под платьем до пят не видно. Прошлась по большому и чистому помещению. Похоже, руководство аэропорта всерьез увлекалось ЗОЖ и не поскупилось на хороший ремонт. На полу рядом со штангой увидела маленькую цельнометаллическую гантель и сунула в глубокий карман.

В другой части подвала – у стены за рингом – обнаружился письменный стол. Так захотел Аллах! На столе лежала еда в пластиковых тарелках: куски тушеной бараньей лопатки с абрикосами, фалафель с зеленью, хумус из нута и моркови, стопа лепешек с кунжутом. Хлеб свежий, еще чуть теплый, значит, снедь принесли, когда она спала, недавно. Но зачем так вкусно кормить, если собрались убивать? Наверное, у террористов на нее другие планы. Еле сдержалась, чтобы не накинуться на кушанье, но, тренируя волю, стала есть очень медленно.

Йеменские мужчины обычно ведут себя за столом как люди из Средневековья. Не едят, а именно жрут – чавкают, рыгают, отдуваются, – и, если у кого-то рядом с тарелкой нет горы крошек, костей и лужиц из соуса, сотрапезники могут забеспокоиться: «Ты какой-то не расслабленный сегодня, зажатый, даже не намусорил на столе. Не заболел ли часом?»

Рядом к стене был прислонен написанный маслом портрет смещенного президента Салеха. Странно, ведь живопись для исламистов – харам. Почему боевики не уничтожили картину? Пророк Мухаммед – да благословит его Аллах и приветствует – предупреждал: «Воистину наихудшее наказание в Судный день ожидает художников, изображавших людей или животных».

После ужина она протерла салфеткой стол и убрала одноразовую посуду в пакет. Поставила у входной двери и на всякий случай повернула ручку – заперто, конечно. Сделала несколько глотков воды из бутылки и тщательно прополоскала рот. Если завтра ее не казнят, то надо попросить у господ моджахедов зубную пасту, щетку, шампунь и гель для душа.

Девушка улеглась на кожаный диван и бесстыдно задрала голые ноги в кедах на гладкую спинку. Только Аллах может ее судить, но никак не люди – тем более эти…

Бенфика прислушалась: в здании стояла абсолютная тишина. Ни звука. Ах да, сегодня же четверг! Значит, у мужчин по всему Йемену в расписании на ближайшую ночь – секс с жёнами. Это тысячелетняя традиция всей страны – неважно, кто ты: офицер полиции, вор, простой торговец или высокопоставленный чиновник, – в ночь с четверга на пятницу обязан быть близок с супругой.

Ей вспомнился рассказ Стайера о проблемах приезжих иностранцев, связанных с незнанием местных традиций. «Бригадир первой геологоразведочной экспедиции в одной из наших дальних провинций был родом из итальянской Калабрии. Он сразу дал на лапу местному шейху. Понятное дело, вырос среди мафиози. Этот макаронник хоть не дурак был, но в обычаях наших все же как следует не разобрался. В четверг первой рабочей недели нанятые им рабочие молча засобирались в дорогу. Потом попросили выделить им ровно на сутки один из экспедиционных внедорожников. Итальянец певуче выразил несогласие. Гордым бедуинам показалось лишним (или стыдным) объяснить иностранцу важность их отсутствия на работе именно с четверга на пятницу. И оскорбленные мужчины ушли в ночь пешком. До родной деревни им предстояло прошагать по пескам около полусотни километров. Они вернулись через трое суток, вооруженные винтовками, и сразу принялись стрелять с высокого бархана по палаткам геологов. Хвала Аллаху, что сильно устали и стреляли неточно – никого не убили и даже не ранили. Но шуму было много…»

Вот поэтому в здании аэровокзала сейчас тихо – воины джихада временно прекратили войну с неверными и разъехались по домам соблюсти многовековой обычай.

– Диванные моджахеды, – фыркнула Бенфика.

Однажды она участвовала в серии допросов террориста, воевавшего с кяфирами по всему свету. В Афганистане он возглавлял личную охрану шейха Усамы бен Ладена. Его подозревали в подготовке атаки на американский эсминец «Коул» и взрыва посольства США в Найроби. Когда «легендарного» боевика арестовали йеменские спецслужбы, в Сану спешно прилетела группа из ФБР. Старший агент сказал террористу: «Эй, Абу Джасим, послушай, мы охотились за тобой в Саудовской Аравии, в Эмиратах, в Иордании и еще кое-где… Я удивлен, что местная госбезопасность смогла тебя схватить. Ты был для меня как вода, утекающая сквозь пальцы». Абу Джасим провел в одиночной камере тюрьмы Службы политической безопасности ровно тринадцать месяцев и пять дней. Агенты ФБР вылили на лицо исламиста сотни литров воды, но и эта ставшая «классической» пытка и другие, более изощренные, не заставили Абу Джасима заговорить. В один из тюремных дней врач поставил крепкому старику диагноз – рак простаты четвертой степени. И тогда заключенный начал общаться с мучителями. Первым делом он попросил сигарету и кофе по-восточному. Ветеран глобального джихада провел скрюченными артритом пальцами по длинной седой бороде, затянулся «Кэмэлом», посмотрел на Бенфику, стоявшую в углу, и, не торопясь, выпустил дым на агентов ФБР, сидящих напротив него.