Так ставил вопрос Аллан Хагберг. Вопрос, на самом деле, риторический. Ведь если вы ноете, как кисейная барышня, то вы – круглый ноль, пустое место. «Твои так называемые мускулы болтаются на костях, истончившись от отсутствия физического труда и спортивных упражнений…»

Юный Свен понял, что он – вылитая кисейная барышня, и может быть – даже подумать страшно! – ею и останется навсегда. И в этом случае он обречен на позорную жизнь «пустого места».

Проще простого – высмеять Хагберга и его учебное пособие 1937 года. Но я думаю, что мы должны быть ему отчасти благодарны. Хагберг об этом не знал, но «Сила и ловкость» произвела неожиданный побочный эффект. Потому что большой вопрос – стал бы Свен Линдквист посвящать свою жизнь всестороннему исследованию природы мужественности, если бы не эта книга, проникнутая «мускульной моралью».

Именно в таком ключе можно рассматривать литературные работы Свена Линдквиста. Один из немногих, Линдквист исследовал самые заповедные территории мужественности и описал свой опыт критично и объективно. Он в одиночку покорял пустыни и однажды чуть не погиб. Он прошел по следам землепроходцев, колонизаторов и летчиков-асов, от Стэнли до Сент-Экзюпери. С научным усердием он исследовал историю бомбы. Он качал пресс. Он совокуплялся. И делал многое другое.

Обо всем этом Линдквист поведал в своих книгах, направляя пытливый взор как на мир, так и на самого себя – того, кто так долго жил в страхе стать пустым местом. Если бы не Аллан Хагберг, у нас бы, наверное, не было одного из самых значительных эссеистов второй половины ХХ века.

Но вернемся к эпизоду в тренажерном зале «Saga Motion» на Марияторьет. Поздоровавшись со мной, Свен умолк. Взгляд его выражал невероятную серьезность.

– Вы не могли бы… – начал он.

– Да? – сказала я.

Свен попросил меня показать, как действует тренажер-лестница. Я выбрала самую простую программу, по которой нужно лишь шагать вверх, без каких-либо перепадов сопротивления. Я объяснила, что главное при работе на этом тренажере – переносить тяжесть с одной ноги на другую как раз перед тем, как достигается нижняя точка вертикального движения, иначе ступенька застрянет на нижнем уровне, и тогда не получится шагнуть ни вниз, ни вверх. И сама немного пошагала для примера.

Свен тоже захотел попробовать и встал на тренажер. Но как он ни сражался, и как я его ни подбадривала, наладить равномерный шаг ему так и не удалось. Ступенька застревала на нижнем уровне, и тренажер издавал монотонное блеяние. Раз за разом Свен застывал с одной ногой, согнутой в колене под прямым углом, и с другой выпрямленной. Его согбенная спина выглядела всё более печально.

Однако не о провале Свена я хотела рассказать. Суть истории в том, что он принял свою неудачу с достоинством. Более того. Он осознанно пошел на риск, зная, что может потерпеть неудачу – да еще перед лицом женщины, которая вдвое моложе его.

– Думаю, придется мне удовольствоваться старым добрым велосипедом, – констатировал Свен. Он ушел, а я смотрела ему вслед. Его готовность учиться чему-то новому произвела на меня впечатление, равно как и его уязвимость. Он выдал себя. Человек, написавший «Жим лежа», не колеблясь, рискнул своим физическим престижем.

На протяжении десяти минут мне довелось побыть для Свена Вергилием. И мне кажется, что за эти десять минут я узнала главное о писателе Свене Линдквисте.

1

Свена Линдквиста можно описать, перечислив то, что входит в сферу его интересов: Китай шестидесятых, современная Африка, Африка времен колониализма, бодибилдинг, пробуждение сексуальности, проблемы супружества, бомбы, история авиации, пустыня…

Или можно описать Линдквиста, перечислив его многочисленные ипостаси: учитель, журналист, репортер, писатель, доктор литературоведения, социальный критик левого толка, полемист, настоящий интеллектуал, проповедник, автобиограф, путешественник, педагог, культурист, моралист, просвещенный человек…

Не хватает лишь одного слова, чтобы все части головоломки встали на свои места, и слово это – «эссеист». Если взять вышеперечисленные ипостаси Свена Линдквиста по отдельности, трудно будет увидеть самое важное в его литературных трудах. Потому что, конечно, есть и более выдающиеся педагоги, более пламенные проповедники, более опытные путешественники, более строгие моралисты и так далее. Самое примечательное в Свене Линдквисте то, что все эти ипостаси соединяются в одной личности. И что еще более примечательно – он создал форму, которая способна всё это вместить.

В книгах Свена Линдквиста две повествовательные линии разворачиваются параллельно. Первая представляет собой традиционное описание событий и фактов, тогда как вторая показывает, как рассказчик приобретает знания, которые постепенно приводят его к пониманию положения вещей. Две перспективы, исследовательская и автобиографическая, постоянно пересекаются и порождают диалектическое напряжение, которое показывает, что глубокие идеологические убеждения серьезно влияют на формирование самых глубинных уровней человеческой личности, – ведь Линдквист использует самого себя в качестве наглядного примера.

Я имею в виду поздние произведения Свена Линдквиста, от «Жима лежа» до «Вот ты и умер». Если вдуматься, то легко понять, что эти поздние книги описывают некий последовательный процесс. С детства Линдквист мечтал о путешествиях в пустыню. Достигнув зрелого возраста, он решает воплотить свои мечты. Но для этого нужно быть очень выносливым – и тогда он отправляется в тренажерный зал. И вот он наконец готов. Само путешествие описывается в небольшой по объему, но мощной книге «Дайверы пустыни» (1990), от которой тянется нить к книге «Уничтожьте всех дикарей» (1992), а она, в свою очередь, прокладывает путь к книге о бомбах «Вот ты и умер» (2000).

Эссе – самая требовательная из всех литературных форм, особенно если мы ограничимся только документальной литературой. Проще написать 475-страничную докторскую диссертацию, посвященную какому-нибудь великому поэту, со всем прилагающимся (архивные исследования, формулировки положений, обработка данных, составление сносок, оформление библиографии и именного указателя), чем написать 152-страничное эссе о путешествии по пустыне.

Конечно, написание диссертации занимает больше времени, но как форма эссе не менее требовательно. Оно требует от автора большей одаренности. Это как сравнивать варган со скрипкой – хотя лично я ничего против варгана не имею.

Я понимаю, что мои слова могут вызвать ярость у некоторых чистокровных академиков, но мне кажется, что сам Свен Линдквист согласился бы со мной. Тем более, что упомянутая выше 475-страничная диссертация – это именно его работа, вышедшая в 1966 году под названием «Дневник и поэзия. Исследование книги афоризмов Вильгельма Экелунда».

В чем же разница? Среди прочего, в том, что автор эссе должен проделать огромную исследовательскую работу, которой потом не будет видно. И совершенно не важно, сколько времени он или она провели во