Еще нужно поговорить с Игорьком, расспросить про тех типов, которые на записи. Кто такие, интересно. Если рассчитать по минутам, то с момента ухода Снежаны из банкетного зала прошло все-навсего около двадцати пяти минут. Она ушла в десять пятьдесят семь, а уже в одиннадцать двадцать пять прибежала кричащая Сандра. Двадцать восемь минус пару минут: пока Сандра дошла до гримерки, пока пришла в себя, пока прибежала назад… Около двадцати пяти.

Убийце повезло, его никто не видел. Не видел? Так ли это? Он мог спрятаться в гардеробной, а когда Сандра выбежала, поспешил за ней… Она сказала, сзади кто-то был. Потом сказала, что показалось. А если не показалось? Он мог смешаться с бегущей толпой и побежать обратно. В таком случае он мог находиться среди тех, кто толпился в гримерной, когда прибыла полиция. Надо бы еще раз поговорить с Игорьком. И Сандра могла вполне видеть кого-то, но не поняла, что это убийца. Но рано или поздно она вспомнит… Поговорить еще раз?

Подруга жертвы Тамара Голик… Неужели она вот так, за здорово живешь, подарила своего парня Снежане? Руслан – прекрасная партия. Она ушла примерно в половине одиннадцатого, по ее словам. А если она была еще в гримерной, когда пришла Снежана? Потом проскользнула в гардеробную и подождала, пока выбежит Сандра? Могли заметить, ее все знают…

До Руслана Снежана встречалась с Павлом Шереметом, автогонщиком, до Шеремета – с хозяином кафе «Челентано», учителем английского, художником Фоменко… Должно быть, были и другие. Поговорить с Тамарой еще раз? Снежана смеялась над ними и ждала принца. Принцем был Руслан. О свадьбе знали все: город невелик. Свадьба, которая, по словам Тамары, не состоялась бы, потому что Снежана собиралась покорять Европу. Идем по кругу…

А эта девушка, Аня Кулик… Странная. В глаза ему, Федору, не смотрела, отвечала неуверенно, через силу. Она у них уже несколько месяцев, не могла не почувствовать обстановку. Девочки сейчас бойкие, слов не выбирают, а эта буквально выдавливала из себя… испугалась его, Федора? Непохоже – сказала, что видела в бурсе. Даже улыбнулась. А когда он стал расспрашивать про Снежану, замкнулась…

Интересно было бы встретиться с Алиной Ким, хотя Коля Астахов сказал: кукла – ни эмоций, ни живости. И не сказала ничего, даже историю с чаем отрицала. Сандра называет ее Буддой. Еще Юлий Крещановский… Тоже странная личность, судя по словам капитана. Скорее всего, пустой номер…

Голова у Федора раскалывалась, мысли неслись дерганые и до конца не додумывались. Наверное, не стоило подниматься, Савелий недаром требовал соблюдать постельный режим. А с другой стороны, говорят, если лечить простуду, то она проходит за неделю, а если не лечить, то за семь дней. Таблетки он глотает, чай пьет, бегать в парке перестал и балконную дверь держит закрытой…

Оля Рубович остановилась в гостинице – не хотела и не могла заставить себя войти в квартиру Милочки. Их квартиру. Но войти все равно пришлось – человек из полиции, капитан Астахов, попросил разрешения осмотреть личные вещи сестры. Она показала ее комнату, а сама села на диване в гостиной. В последний раз она была здесь два года назад, когда умер отчим. А теперь ушла Милочка… умерла такой страшной смертью. Алевтина сказала, отец забрал ее к себе… свою любимицу…

Оля позвонила Алевтине, когда приехала. Та обрадовалась и расплакалась. Они встретились в тот же день, посидели в кафе на площади. Алевтина еще больше сдала: располнела, почти вся голова седая. Все выспрашивала, что уже известно. Оля сказала, что разговор со следователем только завтра. Она еще ничего не знает. Милочка пару недель назад пригласила ее на свадьбу, рассказала, что жених – хороший парень, очень любит ее, и медовый месяц у них будет в Мексике.

Алевтина слушала, подперев щеку рукой: пригорюнилась.

– Такая молодая! – сказала она, вздыхая. – Жестокая смерть! Нет чтобы забрать старую перечницу вроде меня… Может, вернешься? Теперь ты одна осталась, твой дом здесь. Нечего делить…

– Я не одна, – сказала Оля.

– Замуж вышла? – обрадовалась Алевтина. – За ихнего или нашего? Хороший человек?

Оля улыбнулась:

– Не вышла.

– А как? – удивилась Алевтина. – Просто так живете? Без венчания?

– Нет. Аля, у меня сын…

– У тебя ребенок? – всплеснула руками Алевтина. – Ты ж никогда не говорила! Большой?

– Большой. Девять лет.

– Девять? – Алевтина смотрела на нее испытующе.

Оля кивнула.

– Ну девка! И ни словечка! Как зовут?

– Саша.

– Понятно… – не сразу сказала Алевтина. – Почему ж не привезла? С кем он там?

– С подругой. Не хотела, чтобы он видел похороны. Да и занята буду…

– Наследством?

– Не до наследства. Похоронить надо по-человечески, поминки… Допросы тоже… наверное. – Оля промокнула глаза салфеткой.

– Горе горькое, – вздохнула Алевтина. – Говорят, ее убили ножом, прямо во время праздника. У них праздник был, показывали одежду, и ее прямо там убили. Народу полно, пьют-гуляют, разве за всеми уследишь! Еще говорят, украшение пропало, женихов подарок, страшно дорогое. Вот как оно бывает: вроде все приличные люди, небедные, а ведь польстился ж кто-то, не побоялся лишить человека жизни из-за какой-то цацки. Ты жениха знаешь? Что за человек? Фото есть?

– Не знаю. Архитектор, кажется. Милочка говорила, хороший. Фотографии нет.

– Несчастье-то какое! Такая молодая, красивая… Принцесса! И ему не позавидуешь, жениху-то. Хорошо, что Павел Иванович ушел первый, не пережил бы. А тебе вот что я скажу: замуж надо! Замуж. А то докукуешься вроде меня… Одной плохо, некому заступиться, как сирота. Детвора выросла, и не нужна стала. Нет, сестра не гонит, конечно. Живи, говорит, сколько хочешь, не чужая, а только я же вижу! И комната лишняя им не помешает.

– Хочешь пожить в нашей квартире?

– Правда? – обрадовалась Алевтина. – Спасибо! А ты ее не продашь?

– Пока нет. Живи. Я скажу, когда можно переехать. Наверное, они захотят посмотреть… или обыскать.

– Компьютер заберут, – сказала Алевтина. – В кино всегда компьютер забирают…

Она нерешительно смотрела на Олю, словно хотела спросить о чем-то, но не решалась. Оля поняла и сказала:

– Алечка, это Сашин сын. Мой и Сашин.

Алевтина беззвучно ахнула; закрыла лицо руками и расплакалась…

– Ну-ну, перестань, моя хорошая! Сашка – замечательный мальчик, похож на Сашу. Я вас познакомлю.

– Как же так, Олечка? Почему же ты не сказала? Он хороший был, твой Саша. И Павел Иванович его очень уважал. Такое горе! Молодой, здоровый, красивый… Так любил тебя! Сердечный приступ на ровном месте, вот так живешь и не знаешь… В одночасье!