«Искореняйте первую траву…» (с. 94).

вечерних звезд достигну дорогая… – до правки: «извечных звезд достигну дорогая…».

«Стихает ливень На морское дно…» (с. 95).

Стихает ливень На морское дно… – до правки: «на» напечатано со строчной буквы.

Мне шелест Пресмыкаются жирны… – до правки: «пресмыкаются» напечатано со строчной буквы.

«За стойками прокоротали ночь…» (с. 96).

чем дураком по пятистопной струнке… – до правки: «чем краснобай по пятистопной струнке…».

белела каменной невестой чтобы… – до правки: «белела каменной твердыней чтобы…».

«Отодвигаемся и перевал…» (с. 97).

покинутым у мятежей во власти… – до правки: «находимся у мятежей во власти…».

«Земля дурная утопай в цветах…» (с. 98).

и мрамору дивлюсь слегка блажному… – до правки: «известняку дивлюсь слегка блажному…».

«От телефонной к телефонной будке…» (с. 101).

за отбелью вникают вечера… – до правки: «за отбелью втекают вечера…».

но где тяжелый лада и добра… – до правки: «но где исполный лада и добра…».

«Вы спите поутру не то роман…» (с. 102).

моя рубашка птицей надозерной… – до правки: «моя рубашка ястреб надозерный…».

«Порой полуночной и поминальной…» (с. 105).

Любви доискиваясь доскональной… – до правки: «Любви допытываясь доскональной…».

у меловой колышатся стены… – до правки: «у меловой бережистой стены…».

«В прозрачной растворяемся неделе…» (с. 106).

протяжную мечту июнь ожни… – до правки: «протяжную ману июнь ожни…».

«Ненастоящий город крепко спит…» (с. 107).

рассказ прямой и рядом криворотый… – до правки: «досказ прямой и рядом криворотый…».

«Я пораженный Вашей красотой…» (с. 111).

раскатам вечности безмолвным внемлю… – вместо «безмолвным» вариант: «беззвучным».

«Машина писчая колотит хлябло…» (с. 116).

воображенью теменно и зябло… – до правки: «воображенью горестно и зябло…».

Покамест наверху под чердаком… – до правки: «Покамест у себя под чердаком…».

настойчивое мастерство верхов… – до правки: «устойчивое мастерство верхов…».

Существует и 77-й сонет, не вошедший в книгу. Он был напечатан отдельно и вложен в именной экземпляр «Афета» (№ V), преподнесённый модельеру Габриэль (Коко) Шанель, с которой Ильязда связывала дружба и у которой Ильязд работал с конца 1920-х до середины 1930-х гг. Приводим его здесь по архивному экземпляру (АЗ):

Габриэль Шанель

Мерцающие Ваши имена

скрывает часто пелена сырая

моя мольба в костер обращена

испепеляется не догорая

На Вашем берегу земля полна

то певчих птиц то клекота то грая

но вижу протекают времена

не заполняя рва не расширяя

Живем союзниками но вразброд

привязанностью сведены не тесно

мне обещаете провесть совместно

один из вечеров который год

И не дотерпится предместий Рима

слабеющее сердце пилигрима

Начало работы Ильязда в области моды относится к концу 1922 г. Незадолго до этого известная художница Соня Терк-Делоне стала выпускать в продажу шали, раскрашенные вручную в стиле «симультанизма». Шали вскоре получили огромный успех в модных кругах, и ей пришлось искать помощника. Ильязд, познакомившийся с супругами Соней и Робером Делоне в начале 1922 г., охотно взялся за это дело, давшее ему возможность получать зарплату за довольно интересную работу, которую можно было делать дома. На эти средства он жил до конца 1924 г., пока не стал служить переводчиком в советском полпредстве.

Первое время его роль заключалась в перерисовке на ткань моделей, придуманных Соней Делоне, но вскоре она поручила ему разработку оригинальных моделей. К этому периоду относится и стихотворение Ильязда на французской зауми, посвящённое Соне Делоне, и его стихи для платья Веры Судейкиной (см.: Carnet de l’Iliazd-Club. № 6. Paris: Clémence Hiver, 2005). Отражение мира моды видится и в романе «Парижачьи» (1923), где есть персонаж Швея (главным прототипом для неё послужила Вера Шухаева), чьи коммерческие затеи, судя по некоторым элементам описания её мастерской, напоминают дела уже довольно известной Коко Шанель. С 1923-го до начала 1930-х гг. Вера Шухаева, которой посвящён роман, так же, как и С. Делоне и многие художницы того времени, занималась росписью шалей и шарфов. К рисованию моделей тканей Ильязд вернулся весной 1926 г., когда потерял работу в советском полпредстве.

В 1927 г. Ильязд был зарегистрирован в официальном реестре Ремесленной палаты Парижа в качестве рисовальщика по тканям со специальностью рисовальщика по джерсовым изделиям и начал работать благодаря рекомендации Сони Делоне в предприятии, только что основанном Мими Блак-Белэр, племянницей известной музы Пикассо и «королевы светского Парижа» Мизиа Серт. В марте 1928 г. предприятие Блак-Белэр купила Коко Шанель. Благодаря рекомендации Сергея Дягилева, с которым они там неожиданно повстречались, Ильязд вскоре стал главой бюро рисовальщиков, а потом директором художественного производства. Ему понравился не только художественный, но и технический аспект этой работы. Об этом свидетельствует то, что уже в мае 1928 г. он взял патент на изобретение нового вязального станка большого размера, который «придает трикотажу устойчивость ткани, а притом сохраняет его гибкость и его пористость»[8]. Новой системе он дал название Рашель, использовав французский вариант библейского имени Рахиль. От этого имени происходит, по всей вероятности, и заглавие сборника сонетов (Rahel), который он выпустит в 1941 г. Патент вязального станка «Рашель» впоследствии был продан предприятию Шанель. Интересно заметить, что все модели вязальных станков, использовавшихся у Шанель до конца ХХ в., были вариантами этого станка.

Годы, когда он работал у Шанель, будут для Ильязда недолгим временем большой экономической стабильности. Он стал вращаться в обществе светских художников, которые творили новое прикладное искусство для обновляющейся буржуазии. К работе у Коко Шанель относится и несколько анекдотов. У неё он познакомился с несколькими светскими художниками Парижа, которые, как правило, будучи любовниками Шанель, занимали на предприятии значительные места – с художником-графиком, известным своими рекламными афишами, Полем Ирибом (1883–1935), служившим там администратором; с композитором Игорем Стравинским, который имел в особняке Шанель право пользования одной квартирой с роялем и в 1932 г. посвятил Ильязду своё «Кредо»; с поэтом Пьером Реверди (1889–1960), который был другим администратором. «Вместо стихотворений он подписывал мне расчетные ведомости», пишет Ильязд в своих неизданных воспоминаниях, «а Жан Кокто, в свое время считавший “лидантЮ фАрам” замечательной книгой, когда появлялся на заводе, чтобы нарисовать несколько мотивов для тканей, меня больше не узнавал» (перевод с французского Р. Гейро). Особые дружеские отношения он поддерживал с Франсуа Гюго (1899–1981), правнуком знаменитого писателя, который служил там рисовальщиком по пуговицам, а потом стал известным художественным ювелиром, делая драгоценности вместе с Максом Эрнстом, Хансом Арпом, Пабло Пикассо и т. д. В 1950-е гг. Франсуа Гюго познакомит его с керамисткой и художницей Элен Дуар-Мере (1910–1992), которая впоследствии станет женой Ильязда.

В мае 1931 г. Ильязд был назначен директором главного завода предприятия