Однако в случае с Чжу Юйчэнем надеяться на авось не приходилось. Если тот повстречается со своим однокашником, то уж точно ничего хорошего про Ли Аньбана не скажет. Более того, найдет предлог, чтобы сказать какую-нибудь гадость. Наверняка в душе Чжу Юйчэня, кроме застарелой ненависти восемнадцатилетней давности, жила еще и зависть, накопившаяся за последние годы, когда Ли Аньбан, не в пример ему, успешно строил карьеру. Неужели, нося в себе такую смесь старых и новых обид, он не мог не придумать каких-нибудь небылиц, пусть они даже и будут высосаны из пальца? Стоит Чжу Юйчэню раскрыть свой рот, и он с большой вероятностью возведет на Ли Аньбана поклеп и обвинит во взятке в пятьдесят миллионов. Небылицы Ли Аньбана не страшили, его страшило то, что эти разговоры вытянут на поверхность что-нибудь другое, вообще не имеющее отношения к делу, что-нибудь такое, что обернется правдой. В результате из семечка вырастет арбуз, и тогда Ли Аньбан не только не станет губернатором, но и вряд ли сохранит нынешнюю должность. Если дела и дальше будут катиться под откос, то единственное, что ждет в таком случае Ли Аньбана, это бездна. Поэтому сейчас Ли Аньбан соображал, как не дать делу принять дурной оборот и развернуть его в другом направлении, чтобы негатив превратился в позитив, чтобы несчастье обернулось счастьем. Ради такой метаморфозы Ли Аньбан должен был придумать, как в наикратчайший срок заделать образовавшуюся между ним и Чжу Юйчэнем трещину и восстановить их отношения. Было бы просто прекрасно, если бы лед между ними растаял и они вернулись бы к своим отношениям двадцатипятилетней давности, когда оба занимали посты секретарей уездных парткомов. Разумеется, Ли Аньбан понимал, что за десять дней нереально взять и развеять все обиды, что накопились за восемнадцать лет. Но было бы уже хорошо, если бы в отношениях между ними хотя бы исчезла предвзятость. Пусть бы Чжу Юйчэнь не говорил про него ничего хорошего, главное, чтобы он не говорил ничего плохого, и у него пропало желание клеветать. Пусть Чжу Юйчэнь и не дотянет до высоких стандартов коммуниста и злоупотребит служебным положением, Ли Аньбан воздаст хвалы Будде, если Чжу Юйчэнь проявит хотя бы малейшую человечность и не сфабрикует против него какого-нибудь дела. Но каким образом Ли Аньбан мог за десять дней заделать образовавшуюся за восемнадцать лет трещину? Каким образом за десять дней злодея превратить в праведника? Терзаясь этими вопросами, Ли Аньбан расхаживал по вершине горы всю первую половину дня. Солнце быстро поднялось над раскинувшимся внизу городом и достигло зенита; голова Ли Аньбана раскалывалась от напряжения, но он так и не придумал способа, как восстановить дружбу с Чжу Юйчэнем.

В это время на гору стала взбираться какая-то машина, она тоже направлялась к самой вершине. Машина постепенно приближалась, и вскоре можно было увидеть, что это роскошный «мерседес». Чиновнику уровня Ли Аньбана по протоколу полагалось ездить только на «ауди», так что наверняка в этом «мерседесе» ехал обычный толстосум. В мгновение ока «мерседес» оказался на открытой вершине. Дверь машины распахнулась, и на землю поочередно выпрыгнули сначала большая, а за ней маленькая собаки, которые в дикой радости стали резвиться на вершине горы. Тут же из машины вышла шикарная красотка лет тридцати. С первого взгляда было понятно, что она либо состоятельная дама, либо любовница какого-нибудь богача. Водитель Ли Аньбана хотел было попросить женщину, чтобы та со своими собаками ушла подальше и не мешала Ли Аньбану размышлять о своих делах, но едва Ли Аньбан увидел собак, как его сознание словно расширилось, и его внезапно осенило. Одна из собак явно была матерью другой: набегавшись, маленькая собачонка протиснулась у большой между ног и, выгнувшись, стала сосать молоко. В этот момент Ли Аньбан хлопнул в ладоши и сказал водителю: «Уступим им это место, поедем вниз».

2

Как-то раз во второй половине дня в канцелярию городской управы одного из городов поступил звонок из канцелярии административного центра провинции о том, что в девять часов утра следующего дня в их уезд приезжает первый замгубернатора Ли Аньбан, чтобы проинспектировать экспериментальный полевой участок с капельным орошением. Об этом городская управа тут же доложила в горком. На следующее утро в восемь часов секретарь горкома Юй Дэшуй вместе с мэром города и другими руководящими лицами поехали к черте города, чтобы встретить гостей. Через полчаса туда прибыли две машины с Ли Аньбаном и его свитой. Ли Аньбан и его подчиненные вышли из машин, Ли Аньбан поочередно пожал руку каждому из руководителей, после чего посадил в свою машину секретаря горкома Юй Дэшуя, и автомобильная процессия направилась в уезд N инспектировать полевой участок с капельным орошением. Юй Дэшуй, подсев в машину к Ли Аньбану, смотрел на него с нескрываемой радостью.

— Отчего Лао Юй[16] так радуется? Взял в жены любовницу? — пошутил Ли Аньбан.

— Я узнал хорошую новость.

— Что за новость?

— Говорят, что секретаря провинциального комитета партии Мао должны повысить в должности.

Ли Аньбан удивился. Несмотря на то что данное решение ЦК обсуждалось лишь в кулуарах, о нем уже знали в городе. Новости разлетались стремительно, похоже, в Китае не было никаких тайн. Тем не менее Ли Аньбан, сделав вид, что не в курсе дела, спросил:

— А почему же я об этом не знаю?

— Вы не знаете, зато я знаю. Я также слышал, что место секретаря Мао после его ухода займет губернатор Цзюй. А если губернатор Цзюй займет место секретаря парткома, то кто станет губернатором? — спросил Юй Дэшуй.

— Об этом лучше спросить ЦК, — ответил Ли Аньбан.

— Если спрошу, мне ответят: «Неужели это не очевидно?»

Этим самым «очевидно» Юй Дэшуй явно намекал на Ли Аньбана. Ли Аньбану, с одной стороны, было приятно, что все воспринимают его возможное назначение на пост губернатора как что-то само собой разумеющееся, это говорило о симпатии окружающих к его персоне. Но с другой стороны, про себя он вздыхал: «Чтобы в Китае стать чиновником, просто симпатий мало». Сможет он стать губернатором или нет, зависело не от симпатий окружающих, а от решения ЦК. В свою очередь решение ЦК зависело от решения экспертной группы ЦК. И мало кто знал, что в тени этой самой экспертной группы затесался давнишний враг Ли Аньбана Чжу Юйчэнь. Так что этому Юй Дэшую была известна лишь верхушка айсберга. Решив перевести разговор на другую тему, Ли Аньбан спросил:

— Как обстоят дела в уезде с эксплуатацией оборудования по капельному орошению?

Упомянутое оборудование стало предметом прошлогоднего контракта между Китаем и Израилем, и выбил его именно Ли Аньбан во время своей поездки в министерство сельского хозяйства Китая. В качестве экспериментальной площадки министерству требовалась холмистая или горная местность на юго-западе Китая. Ландшафт уезда N как раз относился к холмистой местности, поэтому Ли Аньбан и отвоевал этот проект. Так что инспекторская проверка Ли Аньбана была вполне естественной.

— Крестьяне получили реальную выгоду, — начал Юй Дэшуй, — ведь какая самая большая трудность при обработке земли в холмистых районах? Именно ее полив, потому как воды наверх не доставить, а с таким оборудованием урожай увеличился более чем в три раза.