словно у галок да сорок, слабость к блестящим побрякушкам, сержант Аблямитов добыл-таки где-то нитку кораллов…) Анна Салихова пришла уже в найденной сыном, и вонявшей ещё не выветрившимся дизенсектантом, кофточке. (А что — вполне тёплая! И почти новая. В-смысле, без дыр.) Феруза, дочь Алибека Исаева, оказалась в ярко-салатных штанах-лосинах из шерсти. (Искусственной, конечно.) И тоже, разумеется, вонявшими средствами от насекомых и бактерий — камера для обработки трофейной одежды у них одна.

Кархо ел быстро, стараясь незаметно наблюдать за своими, вслушиваясь в разговоры и отмечая для себя те моменты, которые позже придётся уточнить. Или исправить.

Да, для него они и подчинённые, и друзья, и родные: в столь тесном мирке не избежать перекрёстных браков, если они хотят выжить. Генного материала слишком мало! И если (Вот чёрт! Не если — а когда!) они смогут, наконец, вернуться к нормальной жизни там, внизу, когда спадёт, наконец, чёртов радиационный фон, Колонию основывать придётся на том материале, который у них есть сейчас. Чужаков они встретили бы наверняка — с настороженной предвзятостью. Да и сами категорически ни к кому бы не согласились примкнуть! Они хотят самостоятельно распоряжаться своей судьбой!

Сегодня он разрешил отсрочить время отбоя на час — пусть порадуются. Жизнь в поднебесьи сейчас не слишком-то богата «приключениями». (Да и слава Богу!)

А тут… Всё-таки — событие!

Он ногой «поймал» растяжку: не увидел впопыхах тонкой лески, вбежав с яркости мутно-белого дня в темноту подземной парковки! Проклятый Дубай!..

Пришлось нырнуть прямо в зазор между двумя стоящими тут же машинами: «Пежо» и «Тойоты-лэндкруизера». Грохнуло, по корпусам машин забарабанили, словно чудовищные насекомые, осколки: не иначе — граната типа «Ф-1».

Его почти не задело. Так он думал, пока не взглянул на ногу: по той что-то ударило.

Д…мо собачье! А хлещет-то — прилично! Пришлось срочно выдернуть из бокового кармана штанов жгут, и наложить повыше дыры в икре: бинтовать некогда, а пока надо хотя бы остановить кровь! Едва успел.

Потому что преследователи вбежали буквально следом, и сразу увидали его «ласты» в чёрных сапогах сорок шестого размера, которые он не успел поджать! Кархо ждать не стал: перекатился прямо под «Тойоту», и, не вылезая из-под днища, стал стрелять из «Каштана», целясь по ногам — вывернуть дуло выше мешал багажник внедорожника!

Не зря он тренировался: трое попадали, истошными воплями давая понять, что он попал куда нужно, ещё двое кинулись: один — влево, другой — вправо!

Сволочи, оказались вне досягаемости!

Раз вы так с нами, то и мы — адекватно!

Кархо вынул из кобуры верный ГШ, и прицельно и спокойно, как на стрельбище, сделал три выстрела. Бронежилеты не помогают против девятимиллиметровой пули с бронебойным наконечником! Вой и крики подтвердили его меткость. Троица на полу уже никогда с него не поднимется. А у него в магазине пистолета ещё есть пятнадцать патронов. И уж он позаботится, чтоб боеприпасы оказались потрачены не напрасно!

Гады, разбежавшиеся в стороны, стали обстреливать его из-за колонн, державших потолок чудом уцелевшего подземелья. Пришлось снова перекатиться — тоже за колонну. А что это упало и покатилось вдруг чуть слева?

Граната! Осколочная — точно «Ф-1!» Вон: рубчики на корпусе! Откатиться!..

Но тут его приподняла огромная словно бы ладонь, и грохнула со всей силы о стену подземной парковки…

Уже осознавая, что чёртов кошмар снова вернулся, он распахнул глаза: не на этом месте он обычно просыпается! А на том, где правую ступню отрывает разрывной пулей…

Что же его тогда?!..

Оказалось, что разбудил его истошный визг.

Ещё полностью не проснувшись, он инстинктивно выхватил пистолет из-под подушки, и кинулся в направлении звука: все пятьсот квадратных метров жилой палубы, да и остальных уровней, все обитатели корабля знают, как свои пять пальцев!

Кричала явно женщина, и кричала со стороны гальюна*!

*Гальюн — туалет на корабле.

В дверях секции гальюнов, у душевой, он нос к носу столкнулся с лейтенантом Павловым. Тот тоже оказался в одних подштанниках с начёсом, и майке. Но — с автоматом в руках!

Кричала жена полковника, Айгюль. Он это понял ещё до того, как вломился (Вопиющее нарушение Устава и всех норм морали!) в прихожую женского гальюна.

Именно поэтому в крике-визге, всё равно, как показалось Кархо, слышалось нечто знакомое. Сейчас же женщина стояла на пороге кабинки, и задыхалась, держась обеими руками за шею. Похоже, что-то поразило, или испугало её так, что она и забыла, что может убежать!.. Лицо… Хм-м. Отливало серо-голубым.

Впрочем, за почти сорок лет без солнца, лица у них у всех были почти такого же цвета — подсознание всегда подсказывало неприятное сравнение: словно брюхо у жабы…

— Рядовая Жасурбекова! Доложите, что случилось!

Резкий окрик «По Уставу» и слова команды не отрезвили женщину, как он было надеялся. Она всё ещё лязгала зубами, и оглядывалась поминутно на дверь комнатки, подальше от которой её поспешил отвести Кархо, и куда уже нырнул, и тщательно всё обследовал Павлов. Доложил он куда раньше Айгюль, хотя успел осмотреть уже все три крохотных кабинки:

— Никого, товарищ полковник! И — ничего!

Кархо взял женщину за плечи. Развернул лицом к себе. Прижал к мускулистой груди, провёл руками по седым волосам, похлопал ободряюще по спине, глянул в глаза:

— Ну всё, ну всё, милая. Мы здесь, с тобой. Всё в порядке. Что случилось? — он чуть отстранил её от себя, заглядывая в глаза, полные слёз.

— Женщина… Я видела женщину здесь, в гальюне! — не слишком понятно, и довольно странно.

К этому времени все, кто не был занят несением вахты, собрались в коридоре, и мужчины набились в предбанник гальюна, словно семечки в подсолнух. О том, что каждый был с автоматом, можно не упоминать. Женщины в коридоре бубнили и гудели, приподнимаясь на цыпочки и пытаясь заглянуть за спины. Не было разве что грудных детей. Хотя Кархо не удивился бы, если б кто и приполз: уж больно страшный крик издала его жена. Такого на корабле никогда раньше…

— Всем — выйти наружу! — когда мужчины, тоже гудя, упятились, он приказал:

— Всем — замолчать!!! — гул и шевеление стихли, как отрезанные, — Рядовая Жасурбекова! Доложите чётко и ясно: что вы видели! Возможно, от этого зависит жизнь всех людей, живущих на корабле!

— Я… — она замялась было. Но затем привычка слушаться мужа, который на десять лет старше, и — командир, взяла своё. — Я видела… чужую женщину. Когда открыла дверь гальюна, чтобы войти. Она… Стояла вот там! И, и… Она смотрела на меня!

— Конкретней. Как выглядела, во