Чем дольше Мила изучает фото Кузнецова, тем больше восторга на ее лице. Под конец она даже глаза закатывает.

– Вы только посмотрите, какие мускулы, какой пресс! Настоящий ковбой! Я бы с таким заночевала как-нибудь на сеновале. Интересно, у него большой?

Я краснею до корней волос. Мила это замечает и ухмыляется:

– Я про агрокомплекс спрашиваю, Таня, а не про то, о чем ты подумала. Агрокомплекс у него большой?

– Кажется, да.

– А что с этим мужиком не так? – недоумевает Мила. – Почему он самостоятельно не нашел себе жену? На него ведь, наверное, все тетки мимо проходящие вешаются.

– У него плохой характер, – мрачно констатирую я. – Просто ужасный.

– И в чем это проявляется? Впрочем, можешь не отвечать. Начхать! Нормальная женщина всегда подладит мужика под себя. – Мила мечтательно улыбается. – Немного ласки тут, капельку нахальства там – и он будет есть с рук.

– Я так не думаю.

Она смотрит сквозь меня, плотоядно облизывает губы.

– Можешь быть уверена, я бы его точно перевоспитала. У меня первое образование – педагогическое, да и на тренингах общения я бываю регулярно. С моим опытом и обаянием я к любому найду подход.

– И именно поэтому ты до сих пор не замужем, – говорю я. Тут же спохватываюсь, зажимаю рот рукой, но поздно – Мила разъяряется, как укушенный носорог.

– Я не замужем, потому что среди моих знакомых просто нет достойных кандидатов в мужья, – цедит она. – Вокруг меня, к несчастью, одни задохлики и мамины конфетки: мне просто некого очаровывать.

Я поспешно киваю: не хочу расстраивать подругу. Она у меня хорошая, хоть и немного самонадеянная.

– Слушай, – Мила вдруг оживляется, – а может ты как раз меня и предложишь этому своему заказчику? Мне так-то не очень надо, но предки мозг проели уже на тему замужества.

– Он хочет невесту не старше двадцати одного года.

По лицу Милы скользит тень недовольства.

– Серьезно? Вот так запросы!

– Я же говорю: странный товарищ.

Мила откладывает телефон и несколько секунд предается меланхолии, но потом ее взгляд вновь наполняется энтузиазмом.

– Вообще мне часто говорят, что я выгляжу моложе своих лет.

Я критически оглядываю ее лицо. Миле двадцать восемь и, по-моему, на них она и выглядит, но разве можно сказать подруге такое?

– Да, ты выглядишь моложе, – мямлю я. – Конечно. Но все же не на двадцать.

– Ой, да брось! – Мила кокетливо поводит плечами. – Я недавно у бабули на рынке помидоры покупала, так она меня все время, пока торговались, девочкой называла. И потом – ты видела этих двадцатилетних? Некоторые такие бой-бабы, что я рядом с ними как младшая сестренка. Нет, решено: своди меня с этим мужиком: пусть бедолага наконец познает, что такое семейное счастье.

– Мил, ты даже не представляешь, во что пытаешься влезть, – нервно хихикаю я. – Он – тиран. Он превратит твою жизнь в ад.

– Это мы еще посмотрим! – парирует Мила. – Я, знаешь ли, тоже не фиалка.

Мы спорим с ней минут пять, а потом я сдаюсь. Мне негде взять девушку для вечернего свидания Кузнецова, так что мысль заменить ее подругой довольно привлекательна. Я наливаю Миле чаю, чтобы она не трескала сырники всухомятку, и ухожу в комнату. Прикрыв дверь, набираю Кузнецову.

Когда гудки в трубке обрываются, я слышу не привычное «алло», а звуки, похожие на выстрелы.

Пиф-паф! Пиф-паф! А потом к ним еще и «тра-та-та-та» присоединяется.

– Василий, вы тут? – испуганным голосом окликаю я. – Вы можете разговаривать?

– Конечно, могу! – отзывается Кузнецов. – Ты чего хотела, Танчик?

Я открываю рот, чтобы обрушить на него радостную новость о появлении первой кандидатки в жены, но Кузнецов вдруг орет:

– Гранату кидай ему! Гранату!

– Что, простите?

Вместо ответа из трубки раздается ужасный грохот и мат. У меня, кажется, закладывает уши. К счастью, секунд через пять неприятное ощущение проходит, а шум немного стихает.

– Василий, вы там от конкурентов, что ли, отстреливаетесь? – на всякий случай, интересуюсь я.

– Ха-ха, – без нотки веселья отзывается он. – Скажешь тоже! Эти чепушилы мне и близко не конкуренты.

Меня вновь охватывает тревога. С кем я связалась, черт возьми? С бандитом?

Не придумав ничего лучше, решаю спросить об этом у самого Кузнецова.

– Василий, признавайтесь, вы связаны с криминалом?

– Чего? Танчик, ты там головой стукнулась обо что-то, мне в скорую позвонить?

– Не уходите от ответа! – протестую я. – Что у вас там за пальба?

– Это военизированная игра на свежем воздухе. Я, между прочим, прогрессивный руководитель и регулярно поощряю лучших работников выездами на природу. А ты чего звонишь-то? Соскучилась?

– Я нашла вам девушку на свидание.

– Подружку свою решила мне подсунуть? – с раздражением уточняет он. – Ту самую гламурную фифу, которую мужики мои сегодня у тебя видели?

– Моя подруга не гламурная фифа! – огрызаюсь я. – В прихожей темно было, вот ваши люди и нафантазировали себе.

– Так ты и правда мне ее хочешь втюхать?

– А что вас смущает? – с вызовом спрашиваю я. – Из нее отличная жена получится – ваша мама за такую невестку еще руки мне будет целовать.

Он фыркает.

– Танчик, напоминаю: мне не нужна городская штучка. Мне нужна девушка из глубинки – скромная, домашняя.

– Моя Мила как раз такая! – спешу заверить я. – Она всю жизнь в станице провела, слаще моркови ничего не ела. Она в обморок падает, когда я ее на шопинг вожу, потому что к людям толком не приучена. А еще она волонтерит в приюте для собак.

– Я хочу, чтобы моя невеста не знала, кто я такой, – напоминает Кузнецов. – Не слышала о моем богатстве.

– Так она и не слышала о вас. Я расскажу ей все, что вы придумали: и про тренажерку, и про офис, и про то, как вы томитесь на бэпэшках без женской ласки.

Кузнецова кто-то окликает, выстрелы снова становятся громче.

– Ладно, убедила, – соглашается он, явно желая скорей завершить разговор. – Пусть подружка твоя подруливает к шести в ресторан «Анютины глазки». Знаешь такой?

– Нет.

– Погугли.

Кузнецов бесцеремонно сбрасывает вызов.

Я возвращаюсь к Миле, оглядываю ее с головы до ног. Ух, до чего же она ухоженная, до чего модная и стильная! Ну вообще не вписывается в легенду про юную волонтершу из станицы.