из мемберов продемонстрировал свой уникальный талант.

Пелагея была в ударе. Свой сольный дебют она обставила так, что зал рыдал и вызывал её на бис, хотя мстительные глазки антифанатов нет-нет да и поблёскивали во мраке. И в качестве превентивной меры сотрудники службы охраны даже уволокли из зала какую-то девицу. Девица намеревалась швырнуть в Пелагею не то муляжом дохлой крысы, не то гнилым помидором, версии очевидцев расходились.

А Кю особенно глубоко тронул зрительниц своей чувственностью и мягким тембром, и летели в него преимущественно цветы. Среди цветов, правда, попадались чьи-то бюстгальтеры далеко не первой свежести, но проблему сочли несущественной и пустили на самотёк.

Был финальный забег по пространственному сценическому кольцу с традиционным разделением куплетов (а вы пробовали петь во время пробежки?). Были бешеные прыжки и хулиганское (однако поощряемое большинством) разбрызгивание воды из бутылок на чужие головы.

Сразу же за воссоединением участников на центральной арене последовало их эффектное вознесение под потолок на выдвижной парящей платформе — под прощальную песню из положения сидя.

И несмотря на то, что Пелагея не страдала акрофобией, во время подъёма она мёртвой хваткой вцепилась в Ши и, кажется, так скривилась, что лидер Ли послал ей несколько обеспокоенных взглядов. А ведь надо было беззаботно, чтоб вас, болтать ногами, улыбаться и махать.

В общем и целом, от концерта у каждого из мемберов остались довольно приятные впечатления. Уставшие и весёлые, они ввалились в гримёрку эдаким паровозиком, держась друг за дружку и нервно хохоча.

Самое время для серьёзного разговора, подумала Пелагея.

Глава 14. Спрячь свою любовь

— Интересно, — как бы между делом сказала она, — родственников на концерты приглашать можно?

— Ещё как можно! — радостно гаркнул Шин, впопыхах уминая роллы из доставки. — Я, вон, своих родителей пригласил. И бабулю.

— У меня пришли мама и сестра, — добавил Хёк, отхлебнув кофе из бумажного стаканчика.

— Тогда в следующий раз, — сказала Пелагея, — я приглашу мужа.

Ши наигранно на неё вылупился и сделал вид, что роняет челюсть.

— Мужа твоей подруги?

— Нет, моего мужа. Извините, что раньше вам не говорила. Я замужем.

Кю из блаженно-уставшего в момент сделался мрачно-измученным. Куда-то сразу пропали и дурашливость, и расположение отпускать в адрес участников остроумные шутки.

— Ого, — поразился Ли, — ничего себе сенсация! Так-то у нас ни у кого из группы даже девушки нет. А ты уже замужем. Умереть не встать.

Повисла пауза. В отчасти похоронном, а отчасти восторженном молчании Ши с удивлённо-счастливой рожей хлопал Пелагею по плечу и жал ей руку в знак уважения. А затем все мемберы шокированно пронаблюдали, как их младшенький — сердитый и прямой, словно дорожный столб, — быстрым шагом покидает гримёрку.

Вот вам и серьёзный разговор.

Спохватившись, Пелагея вернула обстоятельно пожатую руку в своё распоряжение и, ничего не объясняя, метнулась за Кю.

Она догнала его на третьем по счёту лестничном марше, сообразив, что он поднимается на крышу. В его глазах стояли слёзы. Ох, стоило бы догадаться, что признание его ранит.

— Прости, я такой дурак, — запинаясь, проговорил он.

— Ты не дурак, — возразила Пелагея. — В любви нет ничего плохого. Просто нам с тобой не по пути, только и всего. Твоё предназначение — служить искусству.

— Плевать я хотел на предназначения! — вскипел вдруг Кю и, резко её оттолкнув, побежал наверх.

«Надо ли идти за ним сейчас? — сомневалась Пелагея. — Что он собрался делать на крыше?»

Памятуя о недавнем эпизоде с телом, обнаруженным в одном из элитных отелей, она не могла отделаться от мысли, что крыша и Кю — далеко не лучшее сочетание на сегодня. По некотором размышлении она схватила свой телефон, выделенный ей агентством, и отправила короткое сообщение на мобильник Ши: «Мы будем на крыше». Кажется, он единственный понимал, что между ними происходит.

Затем она собралась по привычке подобрать юбки, чтобы бегом пуститься за Кю, но обнаружила на себе тесный костюм, вздохнула и, сжав руки в кулаки, рванула по ступенькам.

Стояла ночь. Тучи плотно обложили небо, и в городе шёл дождь. Пелагея выбежала на кровельное покрытие и едва не поскользнулась, в последний момент ухватившись за битумную трубу. Вдали, за пеленой дождя, простиралось разноцветье искусственных городских огней, мозаика горящих окон в многоэтажках и лабиринты вымокших улиц.

Кю стоял к ней спиной прямо возле низкого парапета. Там не было никакого дополнительного ограждения: дунет ветерок — и ты в свободном падении.

Пока Пелагея раздумывала, как ей теперь поступить, миссию по спасению заблудших душ взял на себя Ши, стремительный и ловкий (хвала его спортивным увлечениям). Подлетев к парапету, он рывком оттянул Кю подальше от края и натурально на него наорал. Пелагея слушала этот образцовый ор и успокаивалась.

«Обормот ты, негодяй растакой! — костерил парня Ши. — Недавно из больницы выписался. Хочешь ещё?»

«Я не собирался прыгать».

«А зачем тогда людей пугаешь? Младшие должны слушаться старших, знаешь же правило? Так вот ты, малявка, сейчас вернёшься в костюмерную, утрёшь свои дурацкие слёзы и просидишь с нами до самого отъезда».

«А она?..» — проронил Кю и, обернувшись, засёк силуэт Пелагеи, которая как раз собиралась ретироваться.

«Тебя не должно касаться то, что она делает! — доносились до неё обрывки наставлений. — У каждого из вас своя история, и нечего раздувать из этого трагедию!»

Ши, конечно, понимал, что криком и нравоучениями ни одну душевную боль не заткнёшь. Но пусть Кю хотя бы притворится, что у него всё нормально. Зачем беспокоить мемберов? После концерта они и без того взвинчены, так к чему лишние волнения?

Поостыв и взглянув на ситуацию под другим углом, Ши убавил громкость и панибратски обхватил младшего за плечи.

— Слушай, я догадывался, что между вами двумя не всё так прозрачно, но некоторые вещи приходится принимать такими, как они есть. И если ты вправду испытываешь к ней тёплые чувства, будь добр, позаботься, чтобы эти чувства не доставили ей хлопот. Договорились?

В гримёрку они вернулись порознь, с некоторым интервалом, одинаково молчаливые и понурые, что само по себе уже выглядело подозрительно.

Кю, Ши, Пелагея — три мокрых печальных существа — давно вызвали бы вопросы, если бы не всеобщая усталость. Мемберам хотелось спать, спать, спать… Ну и подкрепиться для разнообразия. Шин доедал роллы, переключался на пиццу, и Хёк сонливо пенял ему на обжорство.

— Смотри, скоро в фургоне перестанешь помещаться.

— И как тебя ещё не захейтили? — поражался Рё, прижавшись щекой к гобеленовой подушке.

— Это потому, — с набитым ртом говорил Шин, — что я до безобразия харизматичен, ясно вам? У меня волевой