Вероника нахмурилась:

– Джеронимо ведь еще работает…

– Вряд ли это что-то даст. Августин Сантос создавал безумные машины, и если они выходят из строя, то делают это всерьез.

Она еще сильнее нахмурилась. А я тут же сделал на мозгах зарубку, внешне напоминающую извилину: «Не сомневаться в мелком при Веронике!» И постарался исправиться:

– Нет, я верю в твоего брата, но в любом случае нам сейчас нечего больше делать. Так отчего бы не поужинать в романтической обстановке?

– В романтической?.. – Она зачем-то огляделась и пожала плечами. – Окей, можно.

Я протянул руку. Вероника поднялась мне навстречу. Лишь только мы оказались напротив друг друга и я подумал, что настал гениальный момент для легкого разминочного поцелуя перед ужином, как она сморщила нос и чихнула.

– Чем это пахнет?!

Пахло моим козырем номер один (или, скорее, номер пять?). Этих козырей, сам того не ведая, напихал мне мелкий. Люди с поверхности много болтают, порой сами не замечают, когда выдают ценную информацию. То ли дело я. Рамирезы умеют держать язык за зубами!

– Тебе знаком этот запах? – улыбнулся я загадочно.

– Да еще бы. Альберто на каждый праздник дарил мне флакон…

– Какое изумительное совпадение! – воскликнул я. – Если хочешь, они – твои.

– Спа… сибо, – запнулась Вероника.

Взять себя под руку она не позволила. Может, я что-то путаю, и это дама должна брать парня под руку… В фанфиках об этом почти ничего не было, а в «Книге о вкусной и здоровой пище» – и подавно. Я решил быть как торнадо и перешел в наступление:

– Ты мне сразу понравилась, с первого взгляда. Когда вы только провалились, я смотрел на тебя через камеры и думал: эта девочка неспроста здесь. Мы созданы друг для друга.

Мы шли по залу мимо танка, по широкой дуге приближаясь к кухне. Вероника, сунув руки в карманы, определенно задавала маршрут, а я вышагивал рядом с ней. Услышав мои слова, она исподлобья покосилась на меня.

– Понимаю твое состояние, – продолжал я. – Такая потрясающая девушка вынуждена проводить время с таким малахольным созданием, как этот ваш Николас… Знаешь, мне его даже жалко. Я подарил ему ключи от мотоцикла, пусть развлекается. В конце концов, это уже почти не имеет значения.

– И он взял? – откликнулась Вероника.

– Еще как. Вцепился!

Она покачала головой молча. Мы уже стояли перед дверью кухни. Я глубоко вдохнул и открыл.

– Ого, – меланхолично удивилась Вероника. – А зачем ты поджег дилдо?

Такую глубокую рану может нанести только живая девушка, которую любишь. «Поджег дилдо»…

– Это свеча, – буркнул я.

Я решил умолчать о том, из чего я лепил свечу. Синтезатор питания – хитрая тварь. Свечи он не даст, как ни умоляй. Зато может сделать торт со свечами, если есть повод. Мне пришлось заказать три торта на день рождения мелкого, а потом растопить парафин и слепить из сорока пяти свечек одну большую.

Мы сели за стол. Вероника уставилась в свою тарелку с овощным рагу и как будто отключилась.

– Салатику? – решил я ее подбодрить и потянулся за салатницей, стоящей посреди стола.

– Нет-нет, спасибо! – замахала руками Вероника.

Мне показалось, что себе под нос она буркнула: «Блевать – так уж чем-то одним», но я, конечно, ошибся.

Вспомнил про вино. Протянул Веронике бокал (бокалы и бутылка стояли на транспортерной ленте так, что она их не видела).

– За то, чтобы это было не последнее свидание, – улыбнулся я.

Вероника содрогнулась, но отважно звякнула своим бокалом о мой. Мы выпили.

Я волновался. Синтезатор питания никогда не синтезировал алкоголь. Все Рамирезы употребляли крайне ограниченный набор продуктов из разрешенного списка, и ничего спиртного там не было. Алкоголь – путь к деградации, особенно когда пьешь один.

Однако вино меня удивило. Вкус оказался мягким, сладким и безопасным. Я залпом осушил бокал и не почувствовал никакой угрозы. Зато в голове вспыхнула дельная мысль. Видимо, из области той же генетической памяти.

– Расскажи мне о себе, – потребовал я.

Вероника поставила на стол бокал, который едва пригубила. Мой вопрос вновь заставил ее вздрогнуть. Она уставилась на меня.

– Обо мне? А что ты хочешь знать?

– Всё! – махнул я рукой. – Можешь начать с самого начала.

– Ну, – усмехнулась Вероника, постукивая ногтями по бокалу, – в самом начале я – родилась. Потом – выросла. И вот я здесь. Увлекательно, правда?

Она явно не хотела говорить. Но я не сдавался:

– А где ты обучалась военному делу? Стреляешь – просто великолепно, и в оружии разбираешься. Я ценю, ты не подумай.

Вероника выдохнула, будто готовилась к чему-то неприятному, а не сидела за столом с лучшим мужчиной в радиусе километра, а то и вообще. Потом – опрокинула бокал одним махом и совершенно неженственным движением поставила его на стол, даже пристукнула. Я наполнил его вновь великолепным «Мускатом».

– Знаешь, – сказала Вероника, – мне бы не хотелось в последние дни говорить ни о чем таком. Ну, я про войну, смерть, убийства… Мне бы хотелось отвлечься, что ли. Можно мы сменим тему?

Я кивнул. Она ждала. Я в панике выпил половину своего бокала. Сменим тему, сменим тему… Так, посмотрим, что в моей жизни есть такого, что сойдет за тему? Я живу, чтобы защищать базу, я тренируюсь, чтобы защищать базу, я оттачиваю технику стрельбы, чтобы защищать базу. Вся моя одежда – военная. Что еще?

– Ты когда-нибудь видела торнадо? – выпалил я.

Вероника покачала головой.

– А… Знаешь, кто такой Гарри Поттер?

Тут она совсем помрачнела. Свидание явно шло куда-то не туда.

– Вот уже две недели как я жму от груди четыре сотни! – выдал я последнюю вспышку корчащегося в агонии воображения.

– Ну ты бык, – усмехнулась Вероника. – Мэтрикс, пока крышей не поехал, без экипы триста девяносто брал.

Мне показалось, что обстановка чуть-чуть разрядилась. Вероника расслабилась – уж не знаю, вино ли тому послужило, или мои несравненные флюиды, объединившись с «Шанелью», наконец, подействовали на женские мозги. Плюс, она отметила, что я сильнее какого-то Мэтрикса. Кто это? Ее бывший парень?

– А что значит, «крышей поехал»? – спросил я.

Вероника повела себя отнюдь не романтично. Она сунула руку в карман штанов, вынула оттуда папиросу. Не успел я моргнуть, а Вероника уже прикурила от свечи, затянулась и заговорила, выпуская дым в потолок:

– С катушек, значит, слетел. Тронулся. Знаешь, каждый расслабляется по-своему. Кто-то пьет, кто-то книжки читает, а этот целыми днями пересматривал «Коммандо» и чистил картошку. Как-то это его успокаивало. Подойдет, бывало, к синтезатору, закажет целую миску нечищеной – и давай ошкуривать. Никто внимания не обращал, пока однажды Эдмундо не услышал, как он нашептывает: «Нравится без скальпов, чертовы гуки?» Хотели было к психологу направить, но психолог вскрылся на днях, и вместо него назначили Рикардо на полставки – все равно к психологу никто не ходит. Ну а с Рикардо вообще никто связываться не хотел, он маньяк и о́тморозь. А Мэтрикса тогда решили толпой отпиз… Хм… – Вероника стушевалась и опустила взгляд. – Прости. Наверное, это не подходящая тема для свидания.

Тут она была на сто процентов права. Слушать о каких-то психопатах, чистящих картошку, и солдатском мордобое было, конечно, интересно, но я не видел, как все это перевести в мою спальню.

– Расскажи лучше о себе, – улыбнулась Вероника. – Например, я так и не поняла, каким образом ты тут живешь все эти годы.

Еще один бокал помог мне придумать гениальный план. Я встал и задрал майку, демонстрируя Веронике пресс. Она озадачилась, и мне пришлось пояснять:

– Как ты можешь заметить, у меня нет пупка.

Я не отказал себе в удовольствии провести рукой по рельефным мышцам, и только после этого опустил майку и сел. Вероника догадалась обо всем сама:

– Ты – клон? Santa Jesus, как я сразу не догадалась! Значит, эта лаборатория, куда нельзя заходить?..

– Да-да, там я