***

Следующим утром герцогиня со свитой направилась в городок Корбайт, что находился в полудне езды от Аргесала. На постоях и в дороге она размышляла над словами Порлехта. Тот допросил своих людей: они не спали, а кабинет герцогини находился на третьем этаже, туда было не забраться одиннадцатилетней девочке. Ни карниза, ни тайного хода, кабинет был тупиковым помещением. Нарнетт пришпорила кобылу и легонько стукнула себя ладонью по лбу, стараясь изгнать дурные мысли.

Делегацию разместили со всеми почестями. После официального приёма, на котором подданные графа Жарнора Горэссира изложили свои проблемы и клятвенно заверили в благочестивости и отеческой заботливости о подданных Старого Лиса, сам Лис остался с госпожой наедине. Слуги и стража покинули зал.

— Нарнетт, когда мы наконец разберёмся с этими проклятыми горами?

— Жар, каждая наша разведка в эти места оканчивается потерями. А крупицы информации не дают ощутимой пользы. Вопрос придётся решать только одним путём. Наши охотничьи угодья на севере в любом случае оскуднели, поэтому…

— Они оскуднели именно из-за новых поселенцев! Что это за твари? В молодости я, если помнишь, воевал в Нидарийских землях, ходил на восточный материк в составе эскадры королевского флота, сколько диковинных созданий мне удалось повидать, не хватит жизни для описания. Но это?.. Словно адский зверинец пробудился от вековечного сна в преисподней и явился к нам собирать кровавый урожай!..

Она позабыла, что старик несколько регилиозен. Старый Лис верует во Всеотца, а также в одну из сильнейших илтатрий, великих небесных сущностей, правящих Небесами наравне с Всевышним, Лартахалио — илтатрия единения мира сущего с миром высшим, Земли и Небес. Верующие в неё — ярые ненавистники демонов и прочих противных Всеотцу существ и явлений. На какой-то момент герцогиню охватил лёгкий озноб, проступили мурашки: за поясом у графа висел массивный посеребрённый стилет. Она боялась показать свои пока небольшие клыки.

— Какие у тебя планы? — продолжал он. — Последний месяц ты ведёшь себя так, словно ничего не случилось.

— Тебе напомнить, что происходит в королевстве? Прошлогодняя засуха, из-за которой подорвалась кормовая база по всему королевству; мятеж самого сильного герцогства. Ты знаешь, что они стоят под столицей, а я проигнорировала несколько писем от королевского совета? Я не говорю о том, что периодически наша мелкая знать выясняет отношения, словно окружающие почувствовали силу! Словно поняли спустя год после отъезда папы, что я — не его продолжение. Что я неуверенна, слаба, импульсивна. Что я скорее делегирую власть вниз, откуплюсь от ответственности, чем постараюсь наладить всё сама. А я пытаюсь. Учусь. Отец воспитывал меня как правящую герцогиню, а не как герцогиню-мать или девицу для балов. Но мне всегда чего-то не хватало…

— У тебя есть любимый сын, мы, графы, верные не только твоему отцу, но и тебе. Есть сильнейшая чародейка в герцогстве… Кстати, почему она не приехала? Обычно ты берёшь её с собой.

— Ольта… Приболела после своей экспедиции. Сидит на карантине.

Граф что-то заподозрил, но не подал виду. Нарнетт задумалась. И начала говорить:

— Жарнор… Если я попрошу тебя выставить в поход все свои силы, сколько ты соберёшь? Нет, я говорю не про списки, что мы получили. А про реальные цифры.

— Что ты задумала, милая Нарнетт? — слегка удивился Лис.

— Собрать всех, кто способен держать оружие, снарядить осадные орудия и уничтожить всякое свидетельство существования жизни в горах. Готова открыть нашу резервную казну, нанять чудодейственных магов с далёкого юга… — Нара сама не верила в то, что говорит. — Никто не разубедит меня в том, что эти горы должны умолкнуть. Никакого воя, никаких страхов. Это наше и точка.

— Ты не хочешь дожидаться возвращения своей семьи? Хочешь сделать сама?

— У меня есть двоюродный дядя, троюродная тётка, несколько далёких кузенов…

— Дядя — старик, его дети — бароны-шалопаи. Тётка монахиня, а далёкие кузены — мелкие орденские рыцари. Это не семья.

Нарнетт постучала ногтями по столу. Заметила, как странно выглядят складки на её пальцах. Местами кожа начала трескаться, чего она не видела с подростковых лет. Нервы изменяли её.

— Гхм… Хочу решить проблему грубой силой. Ибо аккуратно — ничего не получается.

— Не убивай нас, дорогая, — граф пододвинулся в кресле, взял её левую руку. — обратись за помощью к сильным мира сего. Пусть сюда явятся мятежники. Если их мотивы, о чём говорят в тавернах, гильдиях, орденах, университетах и замках хоть на какую-то долю правдивы, то благородства им не занимать.

— Сожжённый дотла замок с истреблением целой высокородной семьи?.. — процедила она. — Уничтоженная конная гвардия?.. Эти люди — мясники. Я никогда не обращусь к ним за помощью. Сколько сил, мой милый друг? Прости за настойчивость.

Мелкий рубец на её указательном пальце лопнул. Из него сочилась странная, подобная гною жидность. Она немедля достала платок, обмотала им ладонь.

— Двести восемнадцать рыцарей и оруженосцев, включая баронских. Но их никто никогда не соберёт в полном составе. По крайней мере, если не будет прямой угрозы. А многим плевать на горы, ещё и погибнуть можно, ничем не поживившись. Тайна пугает людей, Нарнетт. Что там происходит — одним богам известно. Если Всеотец не отвечает на наши молитвы, значит… Разумно ли будет оградиться от севера с проснувшимся там злом?

— Мы уже два месяца строим засечную черту, — отвечала герцогиня.

— Я не о физической составляющей.

Нарнетт задумалась. Развернула платок, рубец зажил. Осталась лишь мелкая точка, словно укол.

— Береги тех, кто есть. Кажется, я знаю, что нужно делать. И как по-настоящему провести границу между двумя мирами. Сегодня ночую у вас, с первыми лучами возвращаюсь домой. Остальные графы подождут.

Она встала и направилась к выходу. Граф остался в глубоких раздумьях.

***

Три дня подготовки, отмена всех поездок. Приказ по всей земле, приказ по Аргесалу и окрестным городишкам: прибыть в назначенный день конно и оружно, с боевыми слугами, если таковые имеются. Только профессионалы, никакого ополчения. Для чародеев отдельное упоминание — взять запасы бутыльков маны в ударостойких колбах. Таковые, если у кого-то не было, можно было получить в герцогской лаборатории. Ольте они уже были не нужны.

За ворота снова выехали до рассвета. Двигались два дня. Несколько привалов, две подвернувшие ногу лошади, постоянные доклады от охранения и грифоньих наездников. Нарнетт боялась, но страх тот был иррациональным. Абалтун что-то скрывал, потому не рассказывал больше, чем позволено знать простым смертным.

Птицы кружили над отрядом. Герцогиня насчитала не меньше двух десятков: вороны, сойки, дрозды, горные вьюны. Абалтун или его «слушатели» совершенно не боялись обнаружения, ибо птицы вели себя весьма хамовато. Один из рыцарей пожаловался на то,