— А разве… — лепечу беспомощно, — разве вы не сказали, что скоро придете?

— Сказал. И что? Разве я сказал, что приду и буду тебя насиловать? Если мне не изменяет память, я попросил меня дождаться.

— Ну да, — чувствую, как краска заливает лицо и шею, а уши пылают как сигнальные огни, — я подумала, что вы намекаете…

— Если я хочу женщину, я не намекаю, Марта, — говорит Давид прямо мне в ухо. Негромко и хрипло, — и говорю об этом прямо. Запомни. А еще запомни, что я силой никогда никого не беру. В этом нет необходимости. Я предпочитаю умных сексуальных женщин, а не глупых взбалмошных девчонок, которых надо держать в смирительной рубашке.

— Вот и женились бы на умной и сексуальной! — вдруг становится обидно до слез, и я отворачиваюсь, чтобы не разреветься. — Зачем я вам понадобилась?

— Ты сама сказала, наш брак договорной, — теперь его голос звучит странно. Я бы сказала сочувствующе, если бы мой муж — все-таки фиктивный муж, — не оказался таким заносчивым гадом. — Вот об этом я и хотел с тобой поговорить.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​— Тогда отпустите меня, — пытаюсь сохранить остатки достоинства, — не очень удобно разговаривать, лежа у вас на руках.

— Если ты обещаешь больше не бросаться вазами, — говорит муж и разжимает руки.

Глава 11

— Сядь, Марта, — говорит Данилевский, но я торопливо мотаю головой.

— Нет уж, я лучше постою. Говорите, что хотели сказать, и... поезжайте.

Вообще-то я собиралась сказать «проваливайте», но в последний момент передумала. Может я к нему несправедлива, и он в самом деле собирался поговорить? Тогда совсем неудобно получилось. Хорошо, что идея с водой с самого начала показалась мне неудачной.

— Я хочу, чтобы ты села, — глаза Данилевского опасно сверкают, и я спешу присесть на кровать. Не хочется признавать, но этот блеск пугает.

Он подъезжает ближе, наши глаза оказываются на одном уровне, и тут меня пробивает. Он не хочет, чтобы я смотрела на него сверху вниз! Так что, нельзя сразу сказать?

Данилевский тем временем буравит пронизывающим взглядом, под которым я чувствую себя подопытной лягушкой, которую вот-вот начнут препарировать.

— Что вы на меня так смотрите? — бормочу, тушуясь под прицелом черных глаз.

— Хочу и смотрю, — отвечает он не очень приветливо. — Тебя это смущает?

— Я не привыкла, чтобы меня так разглядывали, — нахожу в себе смелость ответить.

— Ты теперь моя жена, — отвечает свысока Данилевский, — так что придется привыкнуть. Я буду разглядывать тебя когда захочу, сколько и как.

При этом глаза его странно сверкают. Мне вдруг в легкие перестает поступать воздух, и вдобавок во рту пересыхает. Облизываю губу, и меня вновь ослепляет вспышкой.

— Ладно, смотрите, — вздыхаю чуть слышно, — что поделаешь…

— Почему ты согласилась на этот брак, Марта? — вдруг спрашивает Давид, и я от неожиданности приоткрываю рот.

— Что значит, почему? Вы разве не знаете? — даже привстаю от удивления. — Азату пришлось отдавать долг, он собрался продавать дом, и мне стало жаль маму и братьев.

— Я знаю, что ты отказала Данбекову, — странно, но Давид тоже облизывает губу, — и я хотел бы знать причину.

А вот это сюрприз. Неужели отчим все же рискнул и ничего ему не рассказал?

— Вам не кажется, что этот разговор слегка запоздал? — маскирую свои подозрения за язвительностью. — Что вам стоило поговорить со мной до свадьбы?

Ответ напрочь выбивает из-под меня почву.

— Я просил Азата дать мне возможность увидеться с тобой, но он так и не позволил. Проще было сразу жениться.

Шокировано распахиваю глаза.

— Это правда? Вы не шутите?

— Я похож на шутника?

Данилевский сидит прямо, неотрывно смотрит мне в глаза, и на шутника действительно не похож нисколечко.

— Я не собиралась выходить замуж ни за какого Данбекова, — отвечаю осторожно, а затем поспешно добавляю: — И за вас тоже не собиралась. Я собиралась учиться, хотела одолжить денег у отчима. Сюда приехала на каникулы, а тут такое...

Безнадежно машу рукой, и Данилевский снова облизывает губу.

— Значит, ты не знала, что Азат пообещал тебя Данбекову? И что Тузар оплатил твое обучение в Лозанне?

— Нет, — качаю головой, — понятия не имела.

Кажется, мой муж все-таки в неведении относительно меня. Собираюсь с духом и признаюсь.

— Азат обманул меня, обманул Данбекова и, похоже, вас он тоже ввел в заблуждение.

— Правда? И в чем же?

— Насчет меня, — отвечаю, храбро глядя ему в глаза. — Если бы вы вдруг решили жениться по-настоящему, то...

— Я и женился по-настоящему, Марта, — голос Давида звучит резко и неприветливо. — Разве ты не читала брачный контракт? Или это не ты выдвигала ряд встречных условий? Целый список, который, заметь, я подписал без лишних вопросов.

— Я выдвигала, — говорю упавшим голосом, а потом не выдерживаю и умоляюще складываю руки: — Давид, объясните, я ничего не понимаю. Сначала вы говорите, что брак фиктивный, а теперь, что женились по-настоящему. У меня уже голова кругом идет!

— У тебя в принципе странные представления о браке, Марта, — обжигает глазами Данилевский. — Наш брак не фиктивный, а договорной, он предполагает то, что каждый из нас получает в итоге что-то для себя. Мы подписали брачный контракт, я согласился на твои условия, а теперь хочу, чтобы ты выслушала мои.

— Я слушаю, — бормочу пристыженно. И зачем он снова вспоминает тот позорный список?

— Ты перестанешь вести себя так, будто числишься у меня на полставки в офисе. Ты перестанешь мне выкать. Ты будешь вести такой образ жизни, который положено вести Марте Данилевской, моей жене. Мы будем выходить в свет и принимать гостей. Когда я закончу здесь свои дела, мы уедем в Европу. Страну выберешь сама, если хочешь продолжать учебу в Лозанне, уедем в Лозанну. Если ты спустя год решишь, что такая жизнь тебе не подходит, мы разведемся.

Мне кажется, или он незаметно переводит дыхание?

— Но зачем это вам? — спрашиваю потрясенно. — Я не услышала ничего такого, в чем мне придется уступать. В чем подвох?

— Я преследую свои цели, — высокомерно отвечает Данилевский, —