подозревала, что вы умеете готовить, — говорю, наблюдая, как умело он нарезает помидоры и раскладывает на плоской разрезанной лепешке листья салата.

— Ты даже не представляешь, что я еще умею, — Давид бросает на меня непонятный взгляд, и я тушуюсь.

Уж лучше пусть ухмыляется, а то такие взгляды выбивают у меня почву из-под ног. Слишком они похожи на… Не знаю даже, на меня еще никто так не смотрел.

Я бы сказала, жадно, если бы это был не заносчивый Данилевский. Но это Данилевский, значит придется научиться не обращать внимание на такие взгляды.

Он греет бутерброды на большом электрогриле, а я осматриваю кухню. В принципе, неплохо, но не совсем продумано размещение кухонной техники. Или Давид просто не знает, где что лежит?

Муж достает пустой бокал, наливает в него сок и протягивает мне.

— Ну что, Марта, за молодую семью?

Глава 12-1

Беру бокал с соком, отпиваю и вгрызаюсь в бутерброд. Потом спохватываюсь, быстро прожевываю и поднимаю на мужа взгляд, как я надеюсь, полный благодарности.

— Вкусно! Очень вкусно, Давид! Спасибо!

— Я рад, что тебе нравится, Марта. Только, пожалуйста, ешь спокойно, мы никуда не торопимся.

От этого неожиданного «мы» я чуть не давлюсь. Но Давид произносит все с абсолютно невозмутимым видом, и я успокаиваюсь.

Он наблюдает за мной со странной улыбкой, отпивая из своего бокала. Хочется облизать пальцы, так все вкусно, но Данилевский протягивает салфетку.

— Кофе?

— Можно, — киваю и совсем не удивляюсь, когда за спиной включается кофемашина. Этим меня сложно удивить.

— А почему вы сидели в темноте? — интересуюсь, когда муж ставит на стол чашку с кофе. — Ой, а у вас чашки обычные!

— В смысле обычные? — не понимает муж.

— Ну, я думала, раз замок, то и посуда старинная. Именные фарфоровые сервизы, все такое, — объясняю. — А у вас обычные, как в ресторане.

— Это плохо? — поднимает он брови.

— Да нет, наоборот, — пожимаю плечами, — у вас очень современный замок. Мне это нравится.

— Сервиз у меня тоже есть. Именной, — снова он смотрит с этой странной улыбкой. — А свет я погасил нарочно. Увидел, что ты сюда идешь, и отключил. Там по коридорам везде датчики движения, свет сам включается.

— Как это, увидели? — теперь я смотрю непонимающе.

— Там вместе с датчиками камеры. Сама сказала, у меня современный замок. Увидел тебя с телефоном, стало интересно, куда ты собралась. Я к тому времени успел здесь заскучать.

Меня уязвляет то, что он наблюдал, как я подсвечивала себе фонариком и потешался. А может, он подумал, что я хочу сбежать? Или…

— Вы что, решили, что я хочу вас обворовать? — я даже разворачиваюсь. Глаза Данилевского делаются круглыми как у совы.

— Что? — и он снова начинает смеяться. — Марта, ты меня доконаешь!

У меня наоборот пропадает аппетит, и я отодвигаю тарелку. Правда, она уже пустая, но тем не менее…

— Что вы надо мной все время смеетесь? То смеетесь, то кричите, — пробую возмутиться, но Давид тянется через стол и ловит мою руку.

— А что я могу поделать, если ты такая забавная? Нет, конечно, у меня и в мыслях не было, что ты решила меня обчистить. Но то, что у тебя есть авантюрная жилка, я заметил. Откуда мне было знать, что ты всего лишь проголодалась…

Теперь взгляд Данилевского вызывает беспокойство. Каким-то образом его кресло оказывается рядом со мной — слишком незаметно он передвигается. То сидел напротив, то раз — уже чуть ли не вплотную подобрался. И руку мою не выпускает, еще и пальцы переплел…

— Будешь торт? — спрашивает, а сам так странно дышит, тяжело, как будто ему воздуха не хватает.

Внезапно простреливает догадка. А что, если у него астма? У девочки, которая со мной жила в кампусе, была астма, и она все время носила с собой баллончик с лекарством — ингалятор. Давид тоже с собой его носит?

Но спросить не решаюсь. Вдруг никакой астмы у него нет? Снова будет смеяться, а мне, если честно, нравится, как мы сидим. Нравится, что он гладит меня по ладони большим пальцем и смотрит в глаза…

— Какой торт? — переспрашиваю почти шепотом.

— Наш, Марта, — он тоже говорит тихо. И хрипло. — Свадебный… Хочешь?

— Хочу… — отвечаю чуть слышно.

— Очень хочешь? — он наклоняется и оказывается совсем близко. Замечаю, что когда я сижу, я ниже него, наверное, он высокий, мой муж. — И я хочу…

— Так давайте я принесу! — вскакиваю и выдергиваю руку. — Он в холодильнике?

Данилевский прячется за ладонями, затем с силой растирает лицо.

— Да, Марта, в холодильнике. Я мог и сам принести.

— Мне несложно, Давид. Вы меня накормили, мне очень понравилось. Правда! — добавляю, видя, как он странно при этом дергается. Пока достаю из холодильника торт, бубню под нос: — Раз уж забирали торт, могли прихватить хотя бы одну перепелку.

— Я не подумал, Марта, — Данилевский водит по экрану, и снова включается кофемашина. А я краснею. Не думала, что у него такой исключительный слух.

Торт разрезан на порции и упакован в коробку. Я, если честно, вообще его не видела. Когда его выносили? Или вывозили…

— Красивый, наверное, был, — говорю со вздохом и ставлю перед Давидом тарелку с куском торта.

— Я не буду, Марта, — качает он головой.

Отковыриваю кусочек чайной ложечкой и отправляю в рот. Данилевский провожает его глазами.

— Вы не любите сладкое? — удивленно вскидываю голову. — А я обожаю! Особенно когда много фруктов и крема!

— Тогда я буду смотреть, как ты ешь, — он подцепляет ложечкой кусочек манго с кремом и подносит к моему рту. Не решаюсь отказаться и слизываю с ложечки крем.

Данилевский судорожно дергается.

— Я люблю сладкое, Марта, — хрипло говорит он, протягивает руку и проводит большим пальцем по моей нижней губе, — особенно такое…

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Его палец вымазан кремом, он слизывает крем, не сводя с меня огненного взгляда, и у меня снова пропадает аппетит. Я чувствую себя под этим взглядом как под прицельным огнем. Синхронно с Давидом провожу языком по губе, собирая остатки крема — когда я успела так заесться?

Данилевский с коротким ругательством отбирает у меня