— Жду… очень, — выдала шёпотом, и бутылёк снова полетел на пол.

— И с этим тоже поаккуратнее, — поднял, вложил мне в руку. — Штука дорогого стоит.

Поклялась, что больше никогда и ни за что не уроню эту бесценную вещицу, снова попросила освободить помещение, отклонила ещё одну просьбу поцеловаться и… наконец, Марк ушёл.

Закрыв за оборотнем окно, задёрнула шторы и пошлёпала к кровати. Сегодня был отстойный день, завтра тоже не обещало ничего хорошего. Если выберусь из Левенроса, в жизни больше даже в электричку не зайду, не говоря о старинных паровозах!

* * *

Над моей головой ночное небо, под брюхом — холодная земля. Осень пропитала горечью волчье тело. Я не смог заставить себя пойти спать. Брат по-любому пойдёт к дикарке — мой запрет его не остановит. Этот факт ни хрена не снотворное.

Я не ошибся.

Лежал, прижимаясь мордой к земле, и смотрел вдаль — дом, окно комнаты Роксаны, свет, два силуэта. Они просто разговаривали, были на виду, но в моей голове вертелись мысли-черви. Жрали, гады, изнутри. Ничего не стоило за несколько секунд домчать до дома и вышвырнуть Марка из спальни девчонки. Я намеренно этого не делал. Выдрессировать себя надо, чтобы не капать слюной от одной мысли о дикарке. Форма зверя и визит брата в комнату Роксаны — декорации, что надо. Нервы, сука, звенели.

Я следил глазами, носом, ушами за происходящим. Только притронься к ней, мелкий… Только притронься!  Мой волк рычал.

Избавлюсь от навязчивых желаний, и дело с концом. Отпустит. Должно отпустить. С Марком поговорю, когда вернётся с охоты, через неделю. Уставший, но воодушевлённый процессом, он будет готов принять новость о видении Акуры. Сейчас объяснить ему что-то нереально.

Что-то долго они прощаются…

Зверя тянуло туда, к ней. Чёрт! Даже волком меня пёрло нереально. Оборотни давно научились контролировать звериное сознание — связь. Та самая, которой не хватает моей дочери и её волчонку. Я прислушивался к себе, чтобы понять, чего хочет мой волк — он не пытался заполнить собой сознание. Вопрос в другом… Я и зверь хотели одного. Одну. Дикарку.

Если задуматься, копнуть глубже, то шерсть на заднице дыбом. Я ведь сегодня разодрал на девчонке одежду жены не потому что взбесился, что надела её. Не-е-ет… Я рвал своё прошлое. Оно плохо смотрелось на теле той, которую я впервые за много лет захотел по-настоящему. Мне было плевать почему, как, зачем Роксана нацепила на себя майку и джинсы Лейлы. Мне и сейчас плевать…

Да сколько можно языками чесать?!

К херам дрессуру! Я поднялся на лапы. За моей спиной то же самое сделали два чёрных волка — точные мои копии. Личный бонус — я сам себе стая. Плюс — попробуй-ка разбери, в каком из трёх зверей жизнь Михея. Я — опасный враг.

Бегом добрался до дома. До окна комнаты, где ворковала парочка, оставалось несколько футов — брат спрыгнул с подоконника на землю и замер, глядя на меня. За его спиной захлопнулись створки, Роксана задёрнула шторы. Не заметила меня. Тем лучше.

— Следил за нами? — младший напрягся. — Ясно всё… Наказывай, я даже брыкаться не стану.

— Волки ждут охоту, — прорычал безмолвной речью, глядя ему в глаза. — Или передумал вести? Ссышь, что я выжму за неделю все соки из дикарки? В койке.

— Серьёзно? — Марк скрестил руки на груди. — Сначала ты посадил Рокси в клетку, потом заставил притворяться матерью Лоу. Чуть не сбил на машине, разорвал на ней одежду, напугав до полусмерти, ещё и мебель крушил у неё на глазах. Думаешь, она с таким чудовищем ляжет? Нет, брат, она — не твои шлюхи, готовые раздвинуть ноги, лишь бы заслужить благосклонность вожака. Малышке плевать на твои регалии.

— Раз так, иди, охоться и будь спокоен, — я оскалился.

— Силой ты Рокси не возьмёшь. Она сумеет себя защитить.

Брат нёс откровенную хрень. Выяснять, как эта мелкая пигалица сумеет себя защитить от меня, не стал. Марк любитель приукрасить. Он с детства волк с неуёмной фантазией. Порой младший придумывал то, чего на самом деле не существовало, и свято в это верил. Вырос, а привычка осталась. Видоизменилась немного, но суть та же.

Посмотрел вслед уходящему Марку и бросил взгляд на окно дикарки. Волк подначивал пойти к ней. На языке заиграл сладкий привкус, который я не так давно забрал у девчонки с поцелуем. В форме зверя он ощущался раз в сто ярче. Хреновый из меня дрессировщик! Превратился и уже на двух ногах быстро пошёл в дом.

Сил спорить с собой не осталось. Сил не осталось ни на что, кроме одного...

С силой дёрнул входную дверь дома, и петли жалобно взвизгнули. Гостиная, узкий коридор — я двигался быстро, но пространство тянуло назад, замедляя реальность. Обнажённое тело после превращения гудело, голова тоже. Я ещё не отошёл до конца, мысли скакали, как блохи.

Акура права, Марк прав… Все кругом правы.

Сука!

Ненависть к людям сломает мою жизнь. Пытаясь создавать, я только разрушал. Михей — это диагноз… Неизлечимый, смертельный. По барабанным перепонкам долбили слова младшего — «Роксана моя будет». Всё достанется Марку — Левенрос, стая, власть, но не она. Я хотел бы всё починить, сделать всё правильно.

Остановился. Идея, которая пришла мне в голову показалась глупостью, но внутренний голос орал — «Сделай это, мужик!». Быстрым шагом я направился к кладовке — где-то там должен быть ящик с инструментами. Перевернув хлам, выдернул из вороха тряпок рабочие штаны — пойдут. Натянул их на себя и снова нырнул в дебри бардака. Есть! Вот оно — я эту хрень не видел года два, отвёртку в руках не держал примерно столько же. Взял коробку с инструментами, прихватил с собой огрызок фанеры, безумную идею и пошёл в спальню дикарки.

— Не вставай! — рявкнул с порога и прямым ходом направился к шкафу.

Девчонка на кровати высунула нос из-под одеяла, проводила меня удивлённым взглядом, широко распахнутых глаз и ничего не сказала. Чего тут скажешь? Вожак заявился ночью, чтобы залатать дыру в дверце шкафа, которую сам и пробил. Кулаки мне стесать по самые гланды, чтобы не махал ими зря.

— Что ты делаешь? — в голосе Роксаны играло любопытство.

— Спи.

Рассыпал на полу саморезы, достал отвёртку и взялся примерять фанеру к дырке. Из меня тот ещё плотник. Спиной чувствовал — дикарка внимательно следила за процессом. Человеческая девчонка из другого мира… Саморез под отвёрткой согнулся буквой «Г», кусок деревянной заплатки полетел на пол.

К херам всё! Не могу.

Занёс кулак, чтобы доломать эту чёртову дверь.

— Давай, помогу?

Моего плеча мягко коснулась ладошка, но тут же исчезла. Только эхо такого нужного женского тепла осталось гулять по моему телу.

— Чем поможешь? — разжал задеревеневшие пальцы и развернулся к дикарке.