— Иногда. А иногда делал кое-что похуже. Мы для него просто игрушки, знаешь ли. Куклы. Мы не настоящие. Люди вообще для них не настоящие.

— Боюсь, что теперь и Джейсон воспринимает людей так же, — сказал Хесс. — И я даже не могу по-настоящему винить парня. У него не было особого выбора. Но, повторяю, Ева, твоей вины тут нет. Ты спасала себя.

— Да, я спасала себя, подставляя брата. Какой героизм!

— Не давай чувству вины завладеть тобой, — вмешался в разговор Лоув. — Оно может сломить тебя. Родители, вот кто должен был вмешаться. А они позволили сделать из своих детей игрушки, лишь бы продвинуться...

Клер взяла Еву за руку. Та удивленно посмотрела на нее. Она не плакала, что было немного странно, потому что плакала Ева часто и легко. Глаза сухие, взгляд ясный, решительный и сердитый.

— Почему, как ты думаешь, я ушла из дома? — спросила она. — Как только смогла. С одной стороны родители, с другой — то, во что Брендон превращал Джейсона...

Клер не знала, что сказать, просто сидела, держа Еву за руку. Она никогда не переживала ничего подобного, выросла в тепле и безопасности, с любящими близкими. В городе, где не было вампиров, где о растлении детей и жестоком обращении с ними можно было услышать лишь в вечерних новостях, и если чьи-то братья убивали людей, это происходило в других, больших городах, с теми, кого она не знала.

Все это было слишком трудно представить себе. И слишком мучительно.

— Все наладится, — пробормотала она в конце концов.

— Нет, не думаю. — Ева печально улыбнулась, но в ее глазах все еще полыхала ярость, — но все равно спасибо.

Она сделала глубокий вдох, убрала руку и посмотрела на копов.

— Ладно. Подождите, я сейчас оденусь.

— Конечно. — Хесс кивнул. — Куда нам спешить?

— Вы даже не на дежурстве, — заметила Ева.

— Отдыхаем. — Лоув улыбнулся. — Сейчас наше свободное время. Поторопись, девочка, — я не прочь немного поспать, прежде чем снова выйду на борьбу за правду и справедливость.

Ева, очень похожая на невзорвавшуюся бомбу, пошла наверх. Клер до боли хотелось, чтобы все снова стало хорошо, но что она могла поделать? Ева не позволит ей даже попытаться.

Хорошо бы Шейн проснулся. Она нуждалась в каком-то утешении. В объятии, может быть. Или в восхитительно теплом поцелуе. Или в том, чтобы просто смотреть на него, раздраженного, взъерошенного, с волосами, торчащими в разные стороны, с помятым лицом и голыми ногами, такими симпатичными и мягкими...

Вот уж никогда она не думала, что ноги парня могут выглядеть сексуально. Даже ноги какого-нибудь звездного киногероя. Но Шейн... Все части его тела источали жар.

— Можно еще кофе? — Хесс помахал пустой чашкой.

Клер вздохнула, взяла посуду и пошла на кухню.

Только она поставила чашки на стойку и повернулась к кофеварке, как большая, толстая, потная рука зажала ей рот и с силой дернула назад. Клер пыталась закричать, лягалась, извивалась, но все без толку.

— Тихо, — прошептал в ухо хриплый мужской голос. — Заткнись, а не то пожалеешь.

Охваченная ужасом, Клер уже сожалела. Она затихла, и мужчина опустил ее ровно настолько, чтобы носки тапочек касались пола. Но не освободил.

Она догадалась, кто это сказал — не тот, кто схватил ее, — еще до того, как в поле зрения появился отец Шейна и пугающе близко наклонился к ней.

— Где мой сын? — спросил он, обдав ее запахом скверного дыхания и спиртного, которое, надо думать, и составляет обычный завтрак Коллинза-варвара. — Просто кивни. Он в доме?

Она медленно кивнула — рука, зажимающая рот, позволила сделать это.

— Наверху?

Она снова кивнула.

— В гостиной копы?

Она энергично закивала, пытаясь придумать, как привлечь внимание детективов.

Кричать бесполезно: кухонная дверь толстая, да и как подать голос сквозь ладонь в два дюйма толщиной? Если бы ее схватили, когда она держала в руках кружки, можно было бы, по крайней мере, бросить их...

— Ты нравишься моему мальчику, — продолжал Фрэнк Коллинз, — только поэтому ты еще жива, сечешь? Так что не играй со своей удачей. Я всегда могу передумать, и тебя закопают рядом с твоим дружком Майклом. Сейчас мой парень освободит тебе рот, и смотри, не вздумай кричать, а не то мы тут много кого поубиваем, начиная с тебя и кончая копами. И эту твою поклонницу вампиров тоже. Въехала? Мне на всех вас плевать, кроме сына.

Клер с трудом сглотнула и снова кивнула. Рука медленно отодвинулась ото рта.

Чтобы удержаться и не закричать, она плотно стиснула зубы.

— Хорошая девочка, — сказал отец Шейна. — Теперь объясни, что тут делают копы. Ищут нас?

Она покачала головой:

— Они считают, что вы уехали. Они здесь, чтобы отвезти меня и Еву в университет.

— В университет... — Он сумел произнести это слово презрительно. — Это не университет, а загон для скота.

Клер облизнула губы и почувствовала вкус чужого пота — это было отвратительно.

— Вы должны уйти. Немедленно.

— Или?

— Вы не сможете сделать то, ради чего приехали, если все будут искать вас. — Вообще-то она лукавила, но внезапно сказанное обрело смысл. — Если вы убьете меня и остальных здесь, они перевернут весь город и найдут вас. А Шейна посадят в тюрьму, если не сделают с ним что-нибудь похуже. Если вы отпустите меня и схватите Шейна, я все расскажу им, и они перевернут весь город...

— Пытаешься запугать меня, малышка?

— Нет, — прошептала Клер, с трудом выговаривая слова. — Пытаюсь объяснить вам, что произойдет. Они перестали искать вас, но если вы убьете меня, вам конец. А если отпустите, я все им расскажу.

— Тогда почему бы мне не убить тебя?

— Потому что я буду молчать, если вы пообещаете оставить Шейна в покое.

Он злобно уставился на нее, но она видела, что Фрэнк обдумывает ее слова.

— Босс, — заговорил мужчина, который держал ее; голос у него был низкий и рокочущий, словно глотка забита гравием. — С какой стати эта сучка будет держать слово?

— Почему вы решили, что я люблю вампов больше вас? — выпалила она. — Шейн рассказывал вам о Брендоне? Я видела вас в кафе «Встреча». Вы искали его? Если нет, то следовало бы. Он законченный подонок.

Фрэнк Коллинз наполовину прикрыл глаза; почему-то это мучительно напомнило ей Шейна.

— Ты говоришь мне, каких вампов убивать в первую очередь?

— Нет. — Она сглотнула, остро осознавая, что в любой момент дверь кухни может распахнуться и тогда все пойдет к черту. — Это просто намек. Потому что, насколько я могу судить, он один из самых худших. Но вы ведь все равно будете делать то, что задумали, а мне хочется одного — чтобы я и мои друзья остались в стороне.